Пол Мейерсберг - Жестокая тишина

Я съела свой йогурт, лежа в ванной. Полуденное солнце сияло через отворенное окно ванной комнаты. Яркий луч упал на поверхность воды и высветил мои бедра и лоно, как прожектором. Я смутилась, не знаю почему, ведь я была одна. Да, я поняла: это было чувство вины. Как будто солнечный свет стал увеличительным стеклом или бдительным оком, который видел, что я совершила. Я начала намыливаться, чтобы вода стала мутной. Солнце не сможет пробиться сквозь мыльную пену. Я снова подумала о том, что произошло. Что все это означало на самом деле? Необыкновенное удовольствие от прикосновений, от того, что я держала в руках его член и сосала у мужчины, которого даже не знаю, так, как если бы он был любовью всей моей жизни?

Что все это значит? Все ли со мной в порядке? Какой-то изъян в моем характере, вот что.

Я решила побрить под мышками. Бог знает почему. Я не делала этого, потому что Алек был в Аризоне. Это доказывало, что на самом деле я не принадлежу к истинным обитателям Беверли-Хиллз. Волосы под мышками были светлыми, и на них было приятно смотреть. Я понимала, что мне не следовало бы пользоваться бритвою Алека. Когда зазвонил телефон, я вздрогнула и дернула левой рукой и порезала правую подмышку. Вот черт!

Приложив к порезу салфетку, другой рукой взяла трубку. Я стояла рядом с постелью, и вода с меня капала на покрывало.

– Алло…

Молчание. Я ждала…

– Алло…

Опять молчание. Мне стало тревожно, почти страшно. Это был один из тех звонков. Я знала это.

– Ты блондинка… да?

– Повесь трубку, ублюдок.

– Потрогай себя. Я хочу, чтобы ты потрогала себя. – Явно измененный голос, тягучий южный акцент.

Почему бы мне самой не повесить трубку? Сейчас же! Всего-то делов! Он подул в трубку. Резкий звук больно отозвался в ухе.

«Дерьмо. Просто повесь трубку, Пандора! Повесь!»

– Ты трогаешь себя? Я знаю, что тебе хочется этого.

Я собралась повесить трубку, но что-то в измененном голосе показалось мне знакомым. Кто бы это? Кто этот мерзавец? Потом я поняла. Это тот мужчина из отеля. Мурашки побежали у меня по коже. Так вот почему я не бросила трубку?

– Послушай, что было, то было. Теперь все кончено, приятель!

Теперь уже он сделал паузу.

– Дора, что случилось?

Я подскочила. Это был голос Алека.

– Алек! Боже, какое облегчение!

– Что случилось? – засмеялся он.

Однажды Алек уже проделал со мной подобную шутку по телефону. Тогда мне это понравилось.

– Ничего, дорогой. Мне пару раз кто-то звонил. Какой-то чокнутый.

– Правда? Когда? Ты мне не говорила.

– Не хотела волновать.

– Я уже волнуюсь. Ты звонила в полицию?

– Что они могут сделать?

– Дело не в этом. Позвони.

– Хорошо, позвоню.

– Прости, я напугал тебя. Но все-таки позвони в полицию.

– Как дела?

– Нормально. Обычная неразбериха. Как наша дочь?

– Прекрасно. У нее сейчас урок музыки.

Я молила Бога, чтобы он не вспомнил о том, что я выпалила ему. Вот дерьмо! Как я могла быть такой дурой! «Что было, то было. Теперь все кончено, приятель!»

Это прозвучало достаточно ясно.

К счастью, у Алека было много проблем, связанных с картиной. Он начал мне о них рассказывать. Я его почти не слушала. Как я могла быть такой дурой!

– Ты позвонишь в полицию, ладно?

– Конечно. – Я почувствовала, что ему нужно идти. Слава Богу!

– Постараюсь вернуться вечером в пятницу.

– Но в субботу ты должен вернуться обязательно!

– Ты что, назвала гостей?

– Просто хочу, чтобы ты вернулся.

– Я люблю тебя, Дора.

– Я тоже, всем сердцем.

– Что бы ни случилось, я буду любить тебя.

– Скорей возвращайся, – ответила я.

Я лежала в постели. И рассматривала себя. Типично женская точка обзора: вниз через груди до волос на лобке. Я резко ударила себя между ног.

Вот тебе! Никогда не повторяй этого! Мастурбируй, сколько твоей душе угодно. Купи вибратор и шуруй, пока не ошалеешь! Но, ради Христа, никогда больше не повторяй того, что ты сделала. Обещаешь?

«Обещаю», – сказала Пан Доре.

Подмышка перестала кровоточить. Там была всего небольшая царапина. Тогда я задалась вопросом, а не сделала ли я это нарочно? Чтобы причинить себе боль? Наказать Пандору за то, что она сделала.

Обычно я прекрасно сплю, но последующие две ночи не сомкнула глаз. Я читала, не отрываясь, «Темного Ангела», но мне эта книга не нравилась. Слишком уж она была мне близка: женщина ковырялась в своем прошлом. Я поставила «Темного Ангела» на полку рядом с «Голливудом».

У Полетт, как у всех подростков, была привычка: она обожала примерять на себя мою одежду. Я увидела ее перед зеркалом в моем красном платье. Мне следовало выбросить его, но я не сделала этого, потому что оно мне нравилось. Может, сделаю это теперь…