Кит Маккарти - Мир, полный слез

Внутри оказалась целая пачка банкнот, перевязанных эластичной лентой.

Часы.

И фотография.

Пока Фетр пересчитывала банкноты, Сорвин занялся изучением часов, а затем фотографии.

– Пятьсот тридцать фунтов. Правда, есть несколько старых купюр, которые уже не в ходу.

Сорвин слушал ее вполуха. Золотые дамские часики были явно дорогими. Сзади на крышке виднелась надпись «Пенелопе от Клода на память». И Сорвину это что-то напомнило. Он переключил внимание на фотографию, старую и замусоленную, на которой, впрочем, вполне отчетливо была видна пожилая пара, сидевшая на садовой скамейке. Снимок был сделан летом. Худой мужчина широко и приветливо улыбался, женщина с округлым лицом, прорезанным смешливыми морщинками, держала его за руку. И снова Сорвину показалось, что ему это что-то напоминает.

– Сэр?

– Да? – Он повернулся к Фетр.

– С вами все в порядке?

– Конечно. А что?

– У вас такой… ну, не знаю… нездоровый вид.

– Не болтай глупости, Фетр, – отмахнулся он. – Положи это в мешки.

Дальнейшие поиски оказались бесплодными. Последние дни жизни Уильяма Мойнигана, несомненно, были просты и незатейливы.

Когда они сняли перчатки и спустились вниз, стараясь не слишком досаждать пожилой хозяйке, из гостиной, откуда доносились звуки работавшего телевизора, возникла миссис Глисон.

– Спасибо вам, миссис Глисон, – улыбнулся ей Сорвин. – Надеюсь, мы вас не очень потревожили.

Однако миссис Глисон не была готова так легко отказаться от участия в этой увлекательной и романтичной истории.

– Вы что, не будете брать у меня показаний? – изумленно осведомилась она.

Особой необходимости в этом не было. Она ничего не могла им рассказать. Однако Сорвин слишком часто видел людей, которые оставались разочарованы общением с полицией.

– Через пару дней к вам еще зайдут, миссис Глисон, – ответил он.

Они уже подошли к входной двери, когда она предприняла новую попытку.

– А что с комнатой? Мне по-прежнему нельзя в нее заходить?

– Ни в коем случае, – с очень серьезным видом ответил Сорвин, открывая дверь. – Это же место преступления. Никто не должен входить туда.

И он вышел на улицу, провожаемый изумленными взглядами как Фетр, так и миссис Глисон.

– По-моему, это жестоко, – промолвила Фетр, когда они подошли к машине.

Сорвин рассмеялся.

– Напротив. Теперь ей будет чем заняться.

Тереза доставала покупки на кухне, и внезапное появление Хьюго стало для нее полной неожиданностью.

– Мама! – тихо окликнул он.

Он расплылся в широкой улыбке, прорезавшей покрасневшие от холода щеки. В левой руке он держал перчатки, а правой расстегивал молнию на куртке.

– Хьюго! – Тереза поставила на стол банку с консервированными помидорами и, улыбнувшись так же, как он, кинулась ему навстречу. – Мерзкий мальчишка. Ты меня чуть до инфаркта не довел, – отстраняясь, добавила она.

Он рассмеялся и, склонившись, поцеловал ее в щеку.

– Ну, тебе это не грозит. У тебя сердце львицы.

– И я крепка как старая калоша.

– Не без этого.

Она нахмурилась, изображая гнев.

– Ну, довольно. С этим не обязательно было соглашаться, знаешь ли.

Он покаянно склонил голову. И чтобы показать ему, что он прощен, Тереза спросила:

– Как прошло Рождество? Надеюсь, работы было не слишком много?

– Достаточно. По крайней мере, отдохнуть не удалось.

На лице Терезы появилось выражение сочувствия.

– А как вы? – спросил Хьюго.

– Прекрасно, – ответила Тереза и тут же добавила, чтобы не обидеть сына: – Но мы скучали по тебе. Я так рада тебя видеть. – Она снова обняла его. Он воспринял это терпеливо, как некую неизбежность.

– Как тут дела?

Тереза уже открыла рот, чтобы ответить, но в этот момент задняя дверь распахнулась и на кухню вошли Том и ДомиНик.

– Привет, Доминик. – Хьюго вновь широко улыбнулся и повернулся к племяннику. – Привет, Том, старина. Как ты?

Том не ответил, однако было совершенно очевидно, что он рад видеть дядю. Он тоже просиял и со всех ног кинулся к нему. Хьюго подхватил его на руки.

– Боже милостивый, Том! Каким ты стал огромным! – Он повернулся к Терезе. – Чем вы его кормите? Дрожжами?

Том захихикал.

– Дядя Хьюго! Ты приехал! А где мой подарок? – осведомился он с непосредственностью, на которую способен только ребенок.

– Подарок? Какой подарок? – рассмеялся Хьюго. – С чего бы это мне дарить тебе подарки?

– Сейчас же Рождество!

– Нет, – покачал головой Хьюго. – Рождество уже было и прошло. Так что ты опоздал, старина.