– Конечно нет.
– То есть нельзя сказать, что он стремится доказать факт убийства, а ты – доказать невиновность Майкла?
Беверли поставила чашку на стол и подошла к Айзенменгеру. Однако он хорошо ее знал и не сомневался, что это движение является всего-навсего ритуальным выходом павлина.
И тем не менее это не помешало ему испытать нечто похожее на удовольствие.
Беверли прикоснулась к его руке и укоризненно промолвила:
– Нам всем нужна правда, Джон. И ты это прекрасно знаешь.
Он много чего знал, но об этом почему-то не догадывался.
Она долго не сводила с него глаз, а потом дверь открылась, и Айзенменгер почему-то смутился, словно ее прикосновение было насыщено каким-то эротическим смыслом, как поцелуй или прикосновение к ее груди.
– Вам лучше поспешить, – промолвил Стивен, – иначе она скоро там воспламенится.
– Доброе утро, доктор Аддисон.
По крайней мере он попытался быть любезным. Дебби Аддисон ограничалась свирепым взглядом и коротким низкочастотным звуком. Айзенменгер расплылся в нежной улыбке и повернулся к телу, которое по-прежнему находилось в белоснежном мешке, скрывавшем признаки разложения.
Айзенменгер сделал знак Стивену, чтобы тот расстегнул мешок и достал из него тело Альберта Блума. И когда тот принялся за дело, в секционную проскользнула Беверли. Айзенменгер уже успел переодеться и теперь надевал на свою зеленую униформу большой пластиковый передник. Он закончил натягивать перчатки как раз в тот момент, когда Стивен извлек тело из мешка. Труп уже ничем не напоминал человеческое тело и походил скорее на реквизит фильма ужасов – разве что свернувшаяся кровь не была резиновой, а холодная плоть испускала легкий неприятный запах.
На столе в дальнем конце секционной лежал отчет доктора Аддисон, на первых двух страницах которого были подробно перечислены все полученные Блумом повреждения. Айзенменгер взял отчет и потратил почти час на то, чтобы сравнить задокументированные травмы с реальным положением дел, при этом Стивен то и дело был вынужден переворачивать тело в разные стороны. Он прощупал тонким металлическим щупом раны на голове, оставленные молотком, и колотые раны на теле, а затем измерил линейкой их ширину. То и дело он останавливался, отходил в сторону и, склонив голову, окидывал тело взглядом, словно художник, создающий произведение искусства.
– А орудия убийства при тебе? – повернулся он к Беверли.
Она достала из портфеля два толстых пластиковых мешка, в одном из которых находился молоток, а в другом длинный нож, и Айзенменгер минут десять внимательно их рассматривал. Он даже примерился молотком, не вынимая его из пакета, к ране на голове, после чего измерил ширину лезвия ножа.
– По ним есть какие-нибудь данные экспертизы? – спросил он.
– На обоих отпечатки Альберта Блума, – ответила Беверли, – и несколько смазанных следов.
Айзенменгер снова задумался, а затем повернулся к Аддисон.
– У меня не хватает слов, чтобы выразить вам свое восхищение. Ваш отчет превосходен. Вы совершенно точно описали все повреждения.
Аддисон удалось выдавить из себя улыбку облегчения.
– О, спасибо.
Айзенменгер источал жизнеутверждающую уверенность.
– Я даже не стану проводить повторное вскрытие – в этом просто нет необходимости.
Облегчение, испытанное Стивеном, не шло ни в какое сравнение с восторгом доктора Аддисон. Она наконец отстранилась от стенки и вышла вперед.
– Я рада, что вы удовлетворены, доктор Айзенменгер. Не могу сказать, что вы не заставили меня понервничать, но я с самого начала была уверена, что вы во всем разберетесь.
И все же в высокомерном тоне Айзенменгера ей слышалось что-то раздражающее. Затем он повернулся к Беверли и весело заметил:
– Конечно, я не могу этого доказать, но пока я не вижу ничего, что исключало бы возможность самоубийства.
– Что?! – едва не подскочила доктор Аддисон.
– Ты уверен? – не обращая на нее внимания, спросила Беверли.
– Абсолютно. Я даже готов подписать соответствующее заявление.
Беверли испытывала к Айзенменгеру огромное уважение, но и она с сомнением посмотрела на изуродованный труп Альберта Блума.
– Я не понимаю, как…
– Вот и я не понимаю! – воскликнула доктор Аддисон, выходя вперед. – Этот человек, несомненно, стал жертвой яростного нападения.
– О да, – кивнул Айзенменгер. – Я только хотел бы заметить, что расположение ран скорее говорит о том, что они были нанесены самостоятельно, а не каким-то посторонним лицом.
Читать дальше