Ингрид Нолль - Натюрморт на ночном столике

— Ничего другого мне не оставалось, дешево и сердито. Ты — мне, я — тебе, все по-честному.

Я между тем все мешала ложечкой в чашке с кофе, хотя там не было никакого сахара, мешала, мешала, и в конце концов побоялась этот кофе пить. Не напомнить ли Сильвии о бутылке с соком? Я нацепила такую же салонную дипломатическую мину, что и она, и какой-то бес пихнул меня изо всех сил:

— Что-то я последнее время ужасно много пью воды. Уж не диабет ли у меня, как у моей бабушки? Знаешь что, кофе совсем жажды не утоляет, не принесешь ли мне стакан сока, грейпфрутового, пожалуйста?

Никогда мы еще так церемонно не общались. В прежние времена я просто принесла бы сама себе из кухни минералки. Как бы то ни было, Сильвия при упоминании об отраве даже не вздрогнула.

— Я специально для тебя сварила кофе, а ты его не пьешь. Извини, но кроме яблочного с мякотью никакого другого сока у нас доме нет, — отвечала она с нарочитой, убийственной вежливостью.

— Правда? — удивилась я деланно. — А когда мы заезжали за твоими очками, мне показалось, я где-то видела грейпфрутовый.

— Где же это? — она вздернула брови. Я снова струсила и пробормотала только:

— Да уж теперь и не знаю, может, в подвале. Моя бывшая подруга резко встала:

— Пойдем, покажешь!

До сих пор она избегала на меня смотреть, тут же взглянула, и если бы взгляд мог убивать, я бы была уже мертва.

Она пропустила меня вперед, на крутую лестницу в подвал. Ой, не нравится мне это все! Едва я шагнула на ступеньку, как мне под ноги попалась швабра, и я полетела в темноту.

Внизу я долго хватала ртом воздух, задыхаясь, прежде чем закричала от боли и бешенства. Тишина. Через минуту попыталась встать. Ой, больно! Кряхтя, поднялась на ноги, включила свет и заковыляла к лестнице, подгоняемая страхом. Какая же я дура — явилась одна, без сопровождения в дом к убийце!

Дверь в подвал была не заперта, Сильвии нигде не было видно. Я стиснула зубы и поплелась к машине. Все тело ужасно болело. Я медленно тронула машину, даже на сцепление нажимать толком не могла, меня всю передергивало от боли, и я каждый раз ругалась на чем свет стоит во весь голос.

Лара, сгорая от любопытства, открыла мне дверь, я даже ключ достать не успела. Она пожирала меня глазами. Я доковыляла до гостиной и рухнула на софу.

— Ну и видок у тебя! — воскликнула дочь. — Что с тобой, в аварию попала?

— Почти, — простонала я. — Сильвия столкнула меня с лестницы в подвал.

Лара опешила. Может, бешенство Сильвии только подтверждает мою вину?

— Это Удо, наверное, ей наврал, — негодовала я, — она ведь и вправду верит, что у меня с ним что-то было! Господи, но его же теперь уже не допросишь!

Глядя на мои страдания, Лара стала мягкой как масло.

— Может быть, заварить травяного чаю? — засуетилась она.

— Да, пожалуйста, — ответила я, — а еще принеси аптечку и перебинтуй мне ногу покрепче. И обезболивающее какое-нибудь было бы кстати.

Совершенно неожиданно для меня моя десятилетняя дочь стала ухаживать за мной, как за ребенком. Мне сразу полегчало, но все-таки роль сиделки не для нее, поэтому, как только появился Йост, я услала обоих в магазин за цветной бумагой и альбомами для рисования. Но прежде строго-настрого запретила Ларе кому бы то ни было рассказывать о моем падении в подвал и о сплетнях Сильвии. Только правда — никому! Не хочу быть похожей на свою бывшую подругу, которая распускает грязные слухи.

— А Сузи можно? — встрепенулась дочь.

Но я так энергично замотала головой, что ей сразу все стало ясно.

Болела нога, трещала голова, просто раскалывалась. Завтра по всему телу наверняка пойдут синяки, стыдно будет людям на глаза показаться. Подумают еще, что меня муж поколотил. Не позвонить ли Люси или Эллен, может, чем утешат? Я схватила трубку и тут же ее бросила. А потом нашла в телефонной книге номер Имке.

— Да? — тихо произнесла она на том конце провода.

— Как ты поживаешь? — поинтересовалась я. О себе рассказывать не стала. — Не вспомнишь ли чего-нибудь, о чем мне еще не сообщила?

— Не знаю, насколько это важно, — ответила Имке, — недавно я заглянула в окно к Сильвии и увидела там Райнхарда. Но они не целовались, наверное, обе дочки дома были.

— Чем же они занимались?

Я сама устыдилась своего вопроса. Господи, я чувствовала себя каким-то извращенцем, которому доставляет удовольствие подглядывать в замочную скважину.

— Они сняли со стены картину с подсолнухами, — отозвалась Имке, — а за ней оказался сейф. Только открыть его не смогли. Сильвия еще долго рылась в письменном столе, должно быть, искала шифр.