Джош Бейзел - Бей в точку

— А нельзя просто заявить в полицию? — спросила она.

— Нет, — убежденно ответил я, хотя внутренней уверенности у меня не было.

— Тогда чем скорее, тем лучше, — сказала Магдалина.

Она хочет поскорее с этим покончить, чтобы вырвать меня из лап дьявола, а затем найти силы отпустить мне мои грехи. Так я подумал, но ошибся.

— Чтобы не погибли новые девушки, — закончила она свою мысль.

Вот оно, самое постыдное. Не то, что из ложной солидарности с Дэвидом Локано я не позвонил в полицию. Мне даже не пришло в голову, что каждый день промедления означал продолжение ада для заложниц. Спаситель, мать твою!

Единственный положительный итог: если у тебя нет души, рядом должен быть человек, у которого с совестью все в порядке.

— Это должно произойти в четверг, — сказал я. — В этот день Карчерам доставляют продукты.

Магдалина выжидающе на меня смотрела. До ближайшего четверга оставалось всего четыре дня. Для серьезной подготовки маловато.

Пришлось нарушить неписаное правило. Сделать шаг в неизвестность. Еще один.

— Я сделаю это в ближайший четверг.

Операционная сестра, медбрат и мы с анестезиологом переносим Скилланте на простыне с больничной койки на операционный стол. Не то чтобы он много весил, просто стол такой узкий, что нужно его положить четко по центру, чтобы не свалился. Его руки повисают плетьми, и мне приходится закрепить их фиксаторами.

— Извини, — обращается он ко мне.

— Заткнись, — отвечаю ему через маску.

Скилланте сейчас единственный в операционной, на ком нет халата, маски и шапочки для душа.

Анестезиолог вкатывает Скилланте дозу через одну из капельниц. Смесь болеутоляющего, паралитического и амнестического. Последний дается на тот случай, если паралитическое средство сработает, а болеутоляющее нет, тогда Скилланте проведет всю операцию в сознании при полной обездвиженности. По крайней мере, не подаст на врачей в суд, поскольку ничего не будет помнить.

— Я отсчитаю от пяти до одного, — говорит анестезиолог. — Когда я скажу «один», вы уснете.

— Нашли младенца, мать вашу, — огрызается Скилланте.

Спустя две секунды он уже в отрубе, и анестезиолог сует ему в горло изогнутый ларингоскоп, напоминающий клюв цапли. Вскоре к ларингоскопу добавляется респираторная трубка, и вот уже Скилланте, выражаясь на профессиональном жаргоне, «сосет фаллоимитатор.» Проверив, хорошо ли поступает воздух, анестезиолог закапывает больному в глаза и с помощью скотча задраивает веки. После чего помещает голову больного в пластиковый мешок, из которого торчит дыхательная трубка. Теперь Скилланте похож на труп в анатомичке мединститута: там тоже держат голову в пластиковом мешке, чтобы она не высохла до начала практических занятий.

Пустую койку на колесиках, еще недавно принадлежавшую Скилланте, я вывожу в холл, откуда ее вскоре свистнут, чтобы отдать другому больному — не исключено, что с тем же постельным бельем. А что прикажете мне делать? Приковывать ее цепью, как велосипед? Вернувшись в операционную, я распинаю Скилланте на столе с помощью застежек-липучек, как это делают в фильме про какого-нибудь монстра.

— Стол, случайно, не электрический? — спрашиваю я.

Моя хохма вызывает чей-то смешок.

Операционная сестра ножницами разрезает на больном халат, и нашим взорам открывается мошонка, достающая, как фартук, до середины бедер. Сестра берет в руки электробритву.

Медбрат в это время оборачивает конечности больного такими миниатюрными надувными матрасиками. Это чтобы Скилланте не получил обморожения — если, конечно, не забудут подать горячий воздух.

— Сэр, — за моей спиной подает голос один из моих студентов.

— Хочешь ассистировать? — спрашиваю.

— Да, сэр!

— Валяй. — Другому студенту я даю задание: — Иди проверь, при выпадении человека из окна какая высота считается полулетальной.

Затем я прошу медсестру соединить меня с доктором Френдли.

После пяти гудков в трубке раздается запыхавшийся голос, но вместо приветствия или каких-то приличествующих моменту слов я слышу:

— Я не настоящий отец! Шутка. Френдли на проводе.

— Это доктор Браун, — говорю в трубку. — Ваш пациент готов к операции.

— Кажется, вы сказали, что пациент готов к операции, — бурчит Френдли с порога. За ним тихой мышкой, в маске и шапочке, входит Стейси. Френдли держит перед собой мокрые руки, ладонями внутрь.

Вообще-то Скилланте готов, просто еще не укрыт бумажной простынкой.