Джек Хиггинс - Сольная партия

– Нам повезло, мсье Микали. – Министр щелкнул пальцами, и тут же рядом с ним вырос официант с подносом, уставленным бокалами с шампанским. – Вы играли восхитительно.

Посол поднял бокал.

– За вас, дорогой Микали. За ваш талант. Греция гордится вами.

Чокаясь с ним, Микали увидел в зеркало, что Девиль тоже поднес бокал к губам.

Генерал Георгиас Стефанакис въехал в западноберлинский отель „Хилтон" во второй половине дня второго ноября. Ему отвели номер на четвертом этаже. Соседние комнаты заняли его помощники. В качестве особого знака внимания дирекция гостиницы приставила к ним официанта и горничную греческого происхождения.

Горничную, девятнадцатилетнюю малютку с оливковой кожей и иссиня-черными волосами, звали Зиа Будакис. Через несколько лет у нее возникнут проблемы с весом, а пока, открывая своим ключом дверь в номер, она выглядела, бесспорно, привлекательной в темных чулках и черном коротком форменном платье.

Ее предупредили, что генерал вернется в восемь, поэтому она торопливо сменила постельное белье и прибралась в номере. Сложив покрывала, Зиа открыла дверь шкафа, чтобы убрать их.

Стоявший там мужчина был одет в черные брюки и свитер, голову его скрывала маска с прорезями для глаз, носа и рта. Ей бросилась в глаза веревка, обернутая вокруг его талии. Рука, схватившая ее за горло, заглушив рвавшийся из груди крик, была в перчатке. В мгновение ока девушка оказалась вместе с незнакомцем в темном шкафу за закрытой дверью. Только маленькая щелочка позволяла видеть, что происходило в комнате.

Человек ослабил хватку, и Зиа, не помня себя от страха, инстинктивно заговорила по-гречески:

– Не убивайте меня!

– А, гречанка, – ответил он, к ее великому изумлению, тоже на греческом, но с акцентом.

– Боже, вы – Критянин.

– Верно, любовь моя. – Мужчина развернул горничную к себе, продолжая придерживать за шею. – Если станешь хорошо себя вести, я не сделаю тебе ничего плохого. Но если попытаешься его предупредить, убью.

– Да, – простонала Зиа.

– Хорошо. Когда он придет?

– В восемь.

Критянин взглянул на часы.

– Нам придется подождать еще двадцать минут. Значит, нужно устраиваться поудобнее, верно?

Он облокотился о стенку шкафа, крепко прижимая девушку к себе. Зиа больше не боялась, по крайней мере, не так, как вначале, но испытывала странное возбуждение от близости мужского тела и руки, лежавшей на ее талии. Она подалась к незнакомцу – сперва едва-едва, а затем, когда он засмеялся и поцеловал ее в шею, сильнее.

Зиа прежде не чувствовала такого возбуждения, как сейчас, в темноте. И когда он толкнул ее к стенке и задрал платье, с радостью отдалась ему.

Едва все закончилось, незнакомец аккуратно связал Зие руки за спиной и тихонько прошептал на ухо:

– Ну вот, ты получила, что хотела, а теперь будь умницей и помалкивай.

Так же аккуратно он завязал ей платком рот и принялся ждать. Раздался звук ключа в замке, дверь открылась, и в номер вошел генерал Стефанакис в сопровождении двух помощников, все в форме.

Генерал повернулся к свите:

– Сейчас приму душ и переоденусь. Через сорок пять минут возвращайтесь. Поужинаем здесь.

Отдав честь, офицеры удалились. Генерал запер дверь, швырнул фуражку на кровать и начал расстегивать китель. За его спиной бесшумно заскользила дверь шкафа. Микали шагнул в комнату. В правой руке он сжимал пистолет с глушителем. Застыв от изумления, Стефанакис молча следил за его движениями. И тогда Микали стащил с лица маску.

– О Господи, – вырвалось у генерала. – Так, значит, вы и есть Критянин…

– Добро пожаловать в Берлин, – произнес Микали и выстрелил.

Он выключил свет в номере, снова надел маску, открыл окно и начал сматывать с пояса веревку. Через несколько секунд он приземлился в темноте на плоскую крышу гаража четырьмя этажами ниже. Такое упражнение не представляло для него труда. Когда-то в тренировочном лагере в Касфе, на побережье Марокко, легионер-парашютист в качестве выпускного теста должен был спуститься на веревке со стометрового утеса.

Ступив на крышу, Джон стащил вниз веревку, снова обмотал ее вокруг пояса и спрыгнул на землю. Он задержался у мусорных контейнеров, снял маску, аккуратно сложил ее и сунул в карман. Затем из-за контейнера достал бумажный пакет и вытащил из него дешевый плащ темного цвета.

Несколько минут спустя он уже шагал по переполненным вечерним улицам к своему отелю. В девять тридцать Джон Микали в стенах Берлинского университета играл Баха и Бетховена, приводя аудиторию в неистовый восторг.