Айзек Адамсон - Разборки в Токио

На данный момент проще было что угодно. Квайдан уловил мое замешательство.

— Вам что, никто не рассказал о наших условиях?

Я покачал головой. Квайдан сердито вытаращился на Перманента, который выглядел так, будто заглотил протухшую рыбу. Перманент покопался в кармане и вытащил мятую бумажку.

— Ну? Говори, — рявкнул Квайдан.

— Угу… двести пятьдесят тысяч долларов и… так, посмотрим здесь… членство в гольф-клубе «Асахи». — Перманент вяло улыбнулся, скомкал бумажку и сунул обратно в карман.

Я расхохотался.

— Что смешного? — проворчал Квайдан.

— Ничего, — ответил я, стараясь взять себя в руки. — А поле для гольфа в «Асахи» такое же, как в Джун-парке?

— А вам-то что? Вы же не играете в гольф. Логично.

— Ну как, согласны? — продолжил он. Это не был вопрос, но я кивнул. — Хорошо. Надеюсь увидеть ее прямо здесь передо мной через неделю.

Мое лицо ощутимо побелело. Во всяком случае, стало еще белее.

— Не волнуйтесь. Соберитесь с мыслями и сосредоточьтесь на порученном деле, — отечески сказал он. — Она просто девка.

Ну да. Я не стал ему напоминать, что если она просто девка, тогда зачем им я. Просто девку в Токио может отследить даже никудышный наемный убийца.

— Позвольте мне кое-что пояснить, господин Чака. Мой Синоби, — сказал он, поглаживая огромную слюнявую собаку, лежащую у его ног, — непобедимый пятикратный чемпион среди боевых собак Японии. Вы знаете, отчего он такой страшный?

— Из-за дыхания.

— Отчасти вы правы, — сказал он, не уловив юмора. — Но неуязвимым этого пса делает то, что его тренировали согласно классической самурайской философии Миямото Мусаси [49] Миямото Мусаси (1584–1645) — знаменитый японский фехтовальщик, автор «Горин-но се» или «Книги пяти колец» — трактата об искусстве ведения боевых действий. — возможно, величайшего из всех фехтовальщиков. Вы, конечно, слышали о Мусаси?

Я-то, конечно, слышал, но от упоминания о собаке, отрабатывающей тонкости приемов «Горин-но сё», Мусаси точно перевернулся бы в гробу, как мультяшный сумчатый дьявол. А Квайдан еще чокнутее, чем я полагал.

— Один из постулатов Мусаси гласит: «Не суетись по пустякам». Вам следует учесть это наставление. — Я взглянул на пса-призера Синоби. Тот усердно лизал себе яйца — это, разумеется, не пустячное дело.

Поразмыслив, я пришел к выводу, что Мусаси прав, а Квайдан идиот. От этого я стал бояться его еще больше. Нет ничего страшнее идиота, который заказывает убийство так же импульсивно, как показания сейсмографа или миску лапши. Я решил оставаться на его стороне, пока смогу, но не сдавать ему Флердоранж. Этим Ямагама-гуми я бы даже бездомную кошку не отдал.

— Босс, — опасливо сказал бандит. И передал очередную распечатку. Квайдан бегло взглянул на нее.

— Вертолет! — взревел он. Бандиты схватились за мобильники. Квайдан улыбнулся мне.

Я заставил себя внимательно посмотреть на этого гангстера, нахватавшегося поверхностных знаний о чести и мужестве, которые он натырил у великих героев-воителей и превратил в собственный кодекс насилия ради добычи денег. И я улыбнулся в ответ.

Да простят меня многочисленные преданные читатели «Молодежи Азии» за этот момент слабости.

Мне всегда хотелось полетать над Токио в вертолете. Я воображал, как полечу, лавируя, между монолитными небоскребами Синдзюку. А вертолет, словно крошечное насекомое, будет пробираться среди густого леса из стекла и стали. Я облечу знаменитые здания — токийский муниципалитет, токийскую телебашню, олимпийский стадион 1964 года — может, даже сброшу баллончик с краской на Золушкин замок в токийском Диснейленде.

И вот теперь, благодаря жирному психопату, гангстерскому боссу, у меня наконец появилась возможность полетать над этим великим городом. Квайдан даже давал пояснения по ходу полета.

— Помню, когда я был ребенком, вот этот весь район был сплошным пепелищем. Благодаря вам, американцам.

Ну да, вот так вы воюете. А теперь — вы только посмотрите.

Я бы с удовольствием. Но у меня на голове был черный капюшон. Я с тем же успехом мог бы ехать в автобусе по Кливленду. Квайдан рассказывал дальше, забыв, что я незряч:

— С такой высоты никогда не догадаешься, что город дважды разрушали почти до основания. Не только в 1945-м, но и раньше, в 1923-м, и это за последние сто лет. Я уж не говорю о пожаре в 1657 году, о землетрясении 1703 года. Просто удивительно, почему люди продолжают его восстанавливать.

— Тем более что Годзилла опять все порушит, — произнес я под капюшоном. Вряд ли Квайдан услышал. Он на мгновение замолчал, а потом продолжил: