Айзек Адамсон - Тысячи лиц Бэнтэн

— Вы меня сюда в маджонг притащили играть? — спросил я.

Ухитрившись начхать на мое потрясающее чувство юмора, Человек в Белом сунул руку в шкатулку. Пару секунд спустя он аккуратно разложил на столе несколько плиток:

МНЕ ЗАПРЕЩЕНО ГОВОРИТЬ.

Я было тоже сунулся в шкатулку, чтобы сложить ответ, но не тут-то было. Вдруг из теней примчались все три мужика, Человек в Белом вскочил на ноги, схватил шкатулку со стола и уставился на меня оскорбленно-подозрительно. Я вскинул руки ладонями вперед в международном жесте «не стреляйте». Секундой позже Человек в Белом снова сел и торопливо перетасовал на столе плитки, добавив еще несколько из шкатулки.

ВАМ ЗАПРЕЩЕНО ПИСАТЬ, — написал он.

Несколько быстрых движений, и сообщение поменялось на: ВАМ РАЗРЕШЕНО ГОВОРИТЬ.

Я кивнул. Думаю, и это не запрещено.

— Два вопроса, — сказал я. Откинувшись назад, Человек в Белом вновь сделал пустое лицо. Трое других кентов опять растворились среди теней. Я никак не мог решить, то ли вся эта сцена жутковатая, то ли просто прикольная, но в тот момент я бы точно не отказался от светлого пива «Кирин». — Кто вы такие и что вам от меня надо?

Бесстрастно выслушав меня, Человек в Белом махнул над плечом рукой. Из теней снова нарисовался один из его шестерок и передал Человеку фотографию. Тот на нее даже не глянул и сразу передал мне. Чтобы разобрать хоть что-то в темноте, пришлось держать фотографию почти у самого носа и усердно щуриться.

Несколько секунд я видел только родинку.

Родинка сработала как детонатор, и в моей башке серией взрывов развернулись остальные образы. Миюки у автомата патинко, Миюки на полу в зале игровых автоматов. В холле дома Накодо висят пять Миюки, и по телику вытаскивают из воды Миюки, и на обложке записной книжки рядом с Афуро улыбается Миюки.

А теперь еше один образ в этот коктейль.

Миюки в красном зимнем пальто стоит рядом с господином Накодо на фоне больших деревянных ворот тории. Смахивает на вход в храм Мэйдзи в парке Ёёги, но на сто процентов я не уверен. Чем дольше я пялился, тем сильнее мне казалось — что-то тут не так. Я все не мог разобраться, что именно, пока не закрыл большим пальцем лицо Миюки и не присмотрелся получше к Накодо.

Даже в неярком свете я разглядел, что с Накодо все наперекосяк. Морщин не видать, а улыбка — мне и померещиться не могло, что он на такую способен. Волосы гуще, осанка прямее, а брюшко — только во второй трети. Но доконала меня улыбка — широкая, яркая, юная. Накодо здесь, по-моему, был лет на двадцать моложе.

Как и на любой фотографии, сделанной в Токио — если это, конечно, Токио, — на заднем плане кишмя кишели люди. Я заметил, что многие тетки — с перманентами. С большими перманентами. Даже у нескольких девчонок возраста Миюки такие были. Не этакие афро а-ля «хочу быть негром», каку гангуро [44] Гангуро (дословно «черное лицо») — модное течение среди японских девушек, особенно популярно было в конце 1990-х — начале 2000-х гг. Основные приметы — осветленные волосы, сильный загар, обувь на платформе и яркие наряды, а также множество браслетов и колец. или современных хиппи, а серьезные парикмахерские навороты, вышедшие из моды, еще когда в газетных киосках можно было откопать «Хэйбон Панч». [45] «Хейбон Панч» — популярный японский мужской журнал.

Закончив изучать фотографию, я положил ее на стол. Человек в Белом ее не забрал, вместо этого снова занялся плитками. Его руки с невероятной скоростью метались между шкатулкой и столом:

НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ НАЗАД ЖЕНЩИНА С ФОТОГРАФИИ ПРИСОЕДИНИЛАСЬ К НАМ.

Целых три секунды Человек в Белом оценивал мою реакцию. Я был не в курсе насчет своей реакции, потому что все равно не въезжал, о чем это он говорит. Или пишет, если уж на то пошло. Затем Человек в Белом сварганил другое сообщение. В этот раз пришлось заменить всего несколько плиток:

МУЖЧИНА НА ФОТОГРАФИИ СКОРО ПРИСОЕДИНИТСЯ К НАМ.

Я подумал, не спросить ли его, что он имеет в виду под словом «присоединиться», но решил, что, пожалуй, уже знаю. Но на кой черт мне об этом рассказывать? Чтобы разрулить этот вопрос, мне бы надо понять, кто такой на самом деле этот белый чувак. Когда пару дней назад он заявился в мой гостиничный номер, я решил, что он — один из головорезов Накодо, но сейчас эту мысль приходилось отмести.

— Слушайте, — начал я. — Я не знаю, кто вы такие. Понятия не имею, что вам наплели и кто это сделал. Но пока у вас плитки не кончились, мне самому надо кое-что наплести.