Рю Мураками - Пирсинг

Он чувствовал, что и она, и он уставились на пакет и на его перевязанную руку, но оказалось, что она интересуется ресторанами. В английском языке Кавасима был не особенно силен, но, кажется, она толковала ему о том, что, как ей и ее мужу рассказали, рестораны в токийских отелях ужасно дорогие. Может ли он порекомендовать какое-нибудь местечко поблизости с итальянской или континентальной кухней? Ее муж возражал ей. что об этом можно спросить у консьержа или на ресепшн в фойе, что незачем беспокоить такими вещами первого встречного, и знаками показывал Кавасиме, мол, пусть идет по своим делам и не обращает на нее внимания, но и у него на лице расплывалась широкая улыбка. Они напомнили Кавасиме одну из пожилых пар, которые можно увидеть в американском кино. Он, извиняясь, покачал головой — дескать, ничем не могу быть полезен — и пошел дальше по коридору к лифту, но наверняка пожилая пара шла тем же маршрутом вслед за ним, тихо разговаривая. «Это нехорошо — сесть в лифт вместе с ними, — думал он. — Если я сойду не на первом этаже, и не на том, где ресторан, это покажется им странным, и они, безусловно, запомнят, какой это был этаж. Если после звонка в садомазохистский клуб возникнут какие-нибудь сложности, есть вероятность, что ножи извлекут и они послужат уликой».

Кавасима остановился, делая вид, что ищет кошелек или будто что-то забыл. Когда пара прошла мимо, он пожелал им приятного вечера и двинулся назад в свой номер. Но не успел он развернуться, как увидел, что дверь номера открывается и Тиаки Санада выбегает в коридор совершенно голая. Кавасима остолбенел, полиэтиленовый пакет чуть не выпал у него из рук. Если он ускорит шаг, пожилая пара услышит его и обернется. А оглянувшись, они увидят кошмарную сцену: голая японка с повязкой на бедре ковыляет по коридору отеля. Посмотрев в их сторону, он убедился, что они ничего не заметили и сейчас свернут за угол — в зал, где находились лифты. Девушка стояла прислонившись к стене, диковато озираясь, словно не понимая, где она и куда ей бежать.

Едва пожилая пара скрылась за углом, Кавасима опрометью бросился по коридору. Он молил Бога, чтобы никакая другая дверь не отворилась, прежде чем он добежит до своего номера.

Увидев бегущего к ней человека, Тиаки вскрикнула, повернулась, чтобы скрыться, но уткнулась в стену, оцарапала колено и осела на задницу. Кавасима поймал ее, когда она пыталась уползти на четвереньках. Он нагнулся, взял ее за руки и потащил в номер. Это оказалось нелегкой задачей — волочить упирающуюся женщину, какой бы хрупкой она ни была, хотя бы несколько метров, захватив ее левой рукой, в которой он к тому же держал и полиэтиленовый пакет, а правой шарил в кармане, ища ключ. Когда девушка сопротивлялась, ручка мешка врезалась в его ладонь, и она снова начинала кровить. Каким-то образом он все же ухитрился вставить ключ в замок. Однако как раз в тот момент, когда он заходил в комнату, таща за собой девушку, он услышал, как открывается другой дверной замок где-то в коридоре. Боль в левой руке не проходила, и сердце колотилось так, словно готово было вырваться из груди.

Видел ли его кто? В любом случае звонить сейчас в садомазохистский клуб нельзя. Девушка лежала на полу и стонала.

— О-о-о-о! Больно!

Несколькими минутами раньше, очнувшись от непродолжительного сна. Тиаки обрела все свои пять чувств, и боль стала невыносимой. Ее бедро было неуклюже перемотано какой-то самодельной повязкой, и когда она встала, река крови потекла к ее ступням. Она испугалась. Опять надо ложиться в больницу. Человек, который всегда увозил ее туда, был здесь мгновение назад, — она еще помнила теплоту его рук, обнимающих ее. Какая-то липкая гадость приклеилась к ее зубам, и язык ощущал что-то вроде резиновой ленты, приставшей к нёбу. Она выплюнула нечто и стала рассматривать. Это был кусок какой-то ткани, а когда она поняла, что это человеческая кожа, то вспомнила, как кусала чью-то ладонь. Тиаки слышала, как он шептал ей на ухо: «Все в порядке, не сердись, бояться нечего». Подумать только, он успокаивал ее, а она вонзала в него зубы… Она заковыляла в ванную, постанывая при каждом шаге, но этого человека не было и там. Тиаки подняла с пола костюм матросского цвета, в котором он был, встряхнула его, и у нее вырвался вопрос: «Где ты?» Она схватила свою сумку, швырнула ее об стену, а потом выбежала в коридор. Уже в коридоре сообразила, что не одета. Дверь медленно захлопнулась за ее спиной, и едва до нее стало доходить, что обратно в номер ей не попасть, как увидела человека, бегущего в ее сторону. Погоди-ка! Это не может быть тот же самый человек: одежда на нем другая. Напуганная этой мыслью, она попыталась улизнуть, но этот человек поймал ее и приволок обратно в номер. Уже здесь она увидела рану на его руке и успокоилась: все-таки это он.