Рю Мураками - Пирсинг

— Я никуда не иду, — произнес Кавасима. — Все в порядке. — Он прислонился к дверному косяку. — Ты поняла?

Она кивнула очень медленно и почти безотчетно.

«Вот проклятие, — думал он. — Она испугана до полусмерти. Совсем как дети там, в приюте. Она хочет, чтобы я находился рядом, но не очень близко. Ее охватывает паника, если я приближаюсь, но если ухожу, она впадает в истерику. Она ранит себя ножницами, потому что не знает никакого другого способа попросить о помощи».

Когда он вошел, девушка опустила нож, но теперь она снова подняла его и воткнула ножницы в темное от крови мясо. Звук был такой, будто лезвие вошло в глину, — плюх! Она не смотрела ни на острие, ни на рану — она не сводила глаз с Кавасимы. И как раз в это мгновение зазвонил телефон. Звуковая волна так толкнула его. что его плечо слетело с косяка и он чуть не упал на пол.

— Мистер Ёкояма? У вас все в порядке?

Звонили из администрации отеля. Разумеется, кто-то из соседей или, может быть, коридорный услышал крик.

— Все в порядке, — ответил Кавасима. Сердце его страшно колотилось, но он отчаянно пытался говорить спокойным голосом.

— Имейте в виду, господин Ёкояма, все номера по соседству заняты, и в некоторых люди уже спят, так что мы были бы вам очень признательны, если бы вы сделали громкость потише, если вы слушаете музыку или смотрите телевизор. — Человек в трубке поблагодарил его за понимание и пожелал спокойной ночи.

С какими обиняками они делают замечание. Где-то надрывается малыш, намочивший пеленки, где-то истошно кричит женщина, нарушая строгие правила, которую заперли в номере и выделывают с ней невообразимые вещи вдали от посторонних глаз, и тут звонит телефон и вкрадчивый голос произносит: «Все в порядке, господин такой-то? Спасибо за понимание, господин такой-то!» — замечание, которое звучит скорее как просьба о прощении.

— Кто ты? — со слезами в голосе взвыла девушка. Он откинулся к косяку, ничего не ответив. — Кто ты такой?

Он ничего не должен говорить. Что бы он ни сказал, она в ответ только накричит на него, не слушая. Она как раненое животное. Подойди поближе, и она глотку надорвет; попытайся уйти, и она завопит, моля о помощи.

Кавасима, не говоря ни слова, приложил палец к губам: «Ш-ш-ш-ш!» Он помнил, что он чувствовал в первое время в приюте, когда каждый взрослый, который подходил к нему с улыбкой и добрыми словами, казался врагом. «Сейчас-то они выглядят милыми, — говорил он себе, — но рано или поздно мне от них достанется, и я сам не догадаюсь, за что». Ребенком Кавасима никогда не понимал, что именно в нем сердит взрослых, но он знал, что быть ими совершенно отвергнутым и покинутым — это даже страшнее, чем подвергаться непредсказуемым нападениям с их стороны. Все, что выучил он за немногие годы, проведенные на земле, — это что он бессилен, неспособен выжить сам по себе и что все люди, с которыми он общается, кажется, презирают его. По собственному опыту он знал, что не может подойти к этой девушке, и что бросить ее не может, и что он должен прямо обращаться к ней и даже отвечать на ее вопросы. «Она молит о помощи, но не может подпустить своего спасителя. Потому-то она и смотрит на меня так, следя за каждым моим движением».

Когда он приложил палец к губам, девушка внимательно посмотрела на него и опустила руку, сжимающую нож. Кавасима медленно снял перчатки и опустил их в бельевую корзину возле двери. Он показал ей руки, как будто говоря: «Успокойся. Успокойся. Я не причиню тебе зла». Не поворачивая головы, он заглянул в ее открытую сумочку, стоявшую рядом с раковиной. Там лежали косметичка, записная книжка и маленький конвертик, из тех, в которых в больницах раздают лекарства. На конвертике, поверх напечатанного текста, гласившего: «Клиника Сирояма, доктор Ясихиро Сирояма, директор», от руки было написано имя Тиаки.

Кавасима не должен непосредственно обращаться к ней, даже отвечать на вопросы, поэтому он нуждался в неком посреднике. Он снял со стены телефонную трубку и прижал ее к уху, прикрывая второй рукой микрофон (не хватало еще в самом деле связаться с гостиничным оператором!).

— Алло? — заговорил он. — Да, все в порядке. Тиаки Санада здесь со мной.

Через плечо он посмотрел на девушку. Рука с ножом все еще была опущена, и Тиаки внимательно следила за ним, пытаясь понять, что происходит. В первую очередь надо отнять у нее этот нож.

— Она все еще не доверяет мне. Я полностью на ее стороне. Я никогда не причиню ей вреда, но она еще этого не понимает.