Дэвид Уилсон - Нечестивый Грааль

— Но я не понимаю, почему именно ФБР… — вмешался Романо.

— Два дня назад в испанском Бильбао было найдено тело священника, скончавшегося при схожих обстоятельствах, — пояснил Катлер. — Местная полиция установила, что в день смерти он виделся с каким-то человеком из Нью-Йорка. После той встречи он сделал несколько заметок, упомянув об отце Тэде Метьюсе. В ходе расследования мы позвонили в ваш центр и узнали о его кончине. Может ли кто-нибудь из вас подтвердить, что он и отец Хуан Маттео были знакомы?

Шелдон ненадолго задумался, но потом покачал головой.

— Я слышал об отце Маттео, — отозвался Романо. — Когда-то давно они вроде бы вместе учились в Инсбруке.

— Отец Тэд сам родом из Швейцарии, — пояснил Шелдон. — А в Штаты он приехал примерно в пятидесятых.

Агент Донахью оторвался от записи протокола и спросил:

— Он был американским гражданином?

— Да, с начала шестидесятых, — кивнул Шелдон.

Донахью что-то пометил у себя в блокноте и взглянул на священников:

— У вас есть какие-нибудь предположения, что случилось с отцом Метьюсом?

Романо с Шелдоном переглянулись — вид у обоих был удрученный. Духовник центра высказался первым:

— Даже не представляю, что бы это могло быть. Никто здесь ничего подобного не видел и не слышал.

— И ни у кого не было причин его убивать, — добавил Романо.

Катлер откашлялся:

— А что вы оба думаете о стигматах?

В кабинете воцарилось неловкое молчание. Шелдон с Романо нерешительно переглянулись, потом духовник, двинув бровью, произнес:

— Пусть лучше ответит отец Романо. Он у нас человек ученый.

Романо тоже прокашлялся и заметил:

— Нас, иезуитов, никогда не наделяли полноправной привилегией выступать от имени Римской католической церкви. Нас скорее почитают фомами неверующими, едва речь заходит о наиболее эзотерических моментах в церковной догматике или о чудесах как таковых.

— То есть вы хотите сказать, что в стигматы не верите? — уточнил Донахью.

— Я этого не утверждаю, — не согласился Романо. — Просто хочу отметить, что сам я никогда со стигматами не сталкивался и не знаю ни одного человека, который бы их видел. Однако это не означает, что их вовсе не бывает. Святой Франциск Ассизский — первый пример чудесного обретения стигм. В тысяча двести двадцать четвертом году, когда святой Франциск постился на протяжении сорока дней в горной пустыни, он узрел человека в образе серафима — шестикрылого ангела, спустившегося к нему с небес. Руки у видения были раскинуты, ноги соединены, а сам он был пригвожден к кресту. Одна пара крыльев серафима была воздета над головой, другая расправлена для полета, а третья прикрывала тело. Вскоре явление исчезло, а у святого Франциска остались точно такие же стигматы — пять ран Христа: на руках, ступнях и на боку.

Катлер обменялся с Донахью скептическим взглядом и поинтересовался:

— Есть ли какие-нибудь научные объяснения этим отметинам?

— Начиная с четырнадцатого и вплоть до двадцатого века более чем у трехсот людей появлялись подобные стигмы. Многие заявляли, что у них время от времени проступает кровавый пот. Ряд ученых настаивает, что этот феномен вызван секрецией некоторых желез. По их словам, сочащаяся из тела красноватая жидкость не имеет с кровью ничего общего. Гиперактивное воображение, самовнушение — существует много разных теорий. Тем не менее до сих пор нет ни одного научно обоснованного заключения, подтверждающего или опровергающего это явление. Необходимо отметить также, что церковь ни разу не признала подлинность чьих-либо стигматов при жизни человека.

Донахью снова оторвался от блокнота.

— У отца Метьюса проколоты запястья. На всех картинах и скульптурах, которые я видел, Христос пригвожден к кресту за ладони. Можем ли мы предположить… — Он быстро переглянулся с Катлером: — То есть, если обнаружится, что отец Метьюс умер насильственной смертью, значит ли это, что его убийца не очень разбирался в истории христианства?

— Напротив, — возразил Романо. — Художники в старину слишком буквально истолковывали сведения о том, что острия пробождали кисти и ступни Иисуса. Под кистями они подразумевали именно ладони, тогда как на современном языке термин кисти включал в себя также и запястья. Если бы гвозди вбивали в ладони, то тело казненного своим весом разорвало бы их плоть и упало с креста. Однако зубцы пронзали как раз запястья, где проходит срединный нерв. Гвоздь раздроблял это крупнейшее в руке нервное окончание, начинающееся от кисти, причиняя человеку невыносимую боль. Она была столь мучительной, что в буквальном смысле не поддавалась описанию. Появившееся впоследствии выражение «крестные муки» как нельзя лучше отражает ее исключительность.