Вадим Голубев - Облом. Детективы, триллеры, рассказы разных лет

— Откуда, сынки? — спросили они вновь прибывших.

— Из Москвы… — неуверенно ответил кто-то.

— Прилетели к нам грачи: пидарасы-москвичи! — грянули служивые.

— Как служить будем: по уставу или как полагается? — спросил новичков младший сержант.

— В чем разница? — ответил вопросом на вопрос Витек.

— Если по уставу, то через месяц службы ты сам в петлю полезешь, — сказал младший сержант. — А если как полагается, то все деньги и посылки будете отдавать нам, «старикам». Кстати, сегодня же напишите домой, чтобы родители слали вам шоколад и хорошие сигареты… Каждому «старику» положен денщик. «Старик» его уму-разуму учит, тот ходит за «старика» в наряды, белье его стирает, койку заправляет. Словом, делает все, что от него потребуют. Вопросы есть? Нет? Тогда в баньку!

Не прошло и пятнадцати минут, как в баню влетел младший сержант. Опрокидывая ногами тазики, из которых мылись новички, он погнал их одеваться, подстегивая ремнем зазевавшихся. Вместо своей новой формы молодые увидели груду вылинявшего тряпья и разбитых сапог. Зато «старики» щеголяли в обновках.

— Перешьешь! — бросил Витьку споротые погоны младший сержант. — На кого я похож «сынок» в новой форме?

— На холуя! — с ненавистью ответил Витек.

Внезапным ударом младший сержант сбил парня с ног, а когда тот попытался подняться, ударом ноги втолкнул его в баньку. За младшим сержантом потянулись остальные «старики».

— За холуя ты мне сейчас отсосешь, а потом я подумаю, что с тобой делать, гнида московская! — начал расстегивать брючата младший сержант.

Вспомнив, чему учили в боксе, Витек резко поднялся и мощным ударом вмял своего мучителя в стену. Еще кого-то Циркулёк достал ногой. Больше он ничего не помнил.

Полгода пролежал Витек на госпитале с проломленным черепом, отбитыми почками, порванной селезенкой. Когда он пришел в себя, вокруг закрутилось начальство. Пожаловал командир роты.

— Что же ты, парень, натворил? С сослуживцами подрался. Напал на твоего командира отделения, избил его. За такие дела под трибунал отдают…

— Может, не надо, товарищ капитан? — вступил в разговор прапорщик по кличке Петрович. — Зачем парню жизнь портить? Есть показания, что он с грузовика по собственной неосторожности упал. Ну, и он это подтвердит врачам, или если из прокуратуры придут. Как, Витек, договорились?

Тот согласно покачал головой. Он уже понял, что в армии тот прав, у кого больше прав.

Когда Витьку разрешили ходить, он встретился с парой москвичей, прибывших вместе с ним на службу в автомобильный батальон. Они попали в госпиталь с дистрофией и теперь только-только начали ходить. Парни рассказали о последних событиях в части. Их родители присылали деньги и посылки со сладостями, которые тут же отбирались старослужащими. Поэтому над этими новобранцами издевались не сильно. «Деды» объедались на глазах у голодных ребят присланными тем деликатесами. Самих же «салаг» заставляли в огромных количествах поедать горчицу, чтобы в столовой лишний кусок не съели. Временами «деды» «гоняли порнуху» — заставляли этих парней сношаться друг с другом. Остальным, у кого родители не могли часто присылать деньги и продукты пришлось куда тяжелей. Школьного приятеля Циркулька — Андрейку изнасиловали вшестером на третью ночь его пребывания в части. Он повесился за час до рассвета. Били тогда всех «салаг» — москвичей. Потом в наказание измерили окружность голов и затянули по этим меркам ремни на животе у каждого из них. Так заставили проходить неделю. Затем, внимание «дедушек» переключилось на второго школьного друга Витька — Валерку. Несколько месяцев кряду его трахали каждую ночь по очереди несколько «стариков». Издевались при этом, как могли. Били за то, что повел глазами. Били за то, что, вымыв ноги «деду», поперхнулся использованной для этого водой, которую его заставили выпить. Били за то, что из изорванной прямой кишки постоянно сочилась сукровица. В ту ночь, когда Валерка стоял в карауле, «деды» пили в мастерской. За ним пришел командир отделения — младший сержант, которого «избил» Витек. У «стариков» чесались руки «вмазать» Валерке за то, что «самовольно» оставил боевой пост. Такое уже случалось. В этот раз парень был начеку. Войдя в помещение, он сорвал автомат и длинными очередями расстрелял «дедов». Затем, заперев дверь, одиночными выстрелами добил тех, в ком еще теплилась жизнь, и застрелился сам. Тогда-то и заметалось начальство. Еще одного москвича покалечил взводный. Придрался, что парень плохо пол в квартире у командира и стукнул служивого табуреткой по голове.