Александр Щёголев - Любовь зверя

Темный предмет был пистолетом.

«Основной» мгновенно прекратил. Распрямился, шумно выдохнул животом.

– Но-но, – сказал он тревожно. – Эт-не по правилам.

– Застрелю, – процедила Милита и дернула одной рукой. Пистолет послушно отозвался, громко, металлически. – Проваливай, – продолжила она. – И хлюпиков своих подбери.

– Веселая ты, штучка, – одобрительно сказал парень. – Может, адресочками обменяемся?

– Не теряй времени, вон «тачка» останавливается, – Милита мотнула головой. Вытянутые руки ее были неподвижны.

– Ну подожди, надо же познакомиться!

Девятиклассница прицелилась и сказала без лишних эмоций:

– Не делай сюда шагов, а? Прошу тебя. А то уедешь не на такси, а на труповозе.

– Весело, – согласился парень. Повернулся кругом: – Орлы, вы где?

Орлы были неподалеку. Скулили о полученных травмах, колыхались в такт боли.

– Ловим мотор, пока не уехал! Шустро!

И затрусил прочь, мерно работая локтями.

– Еще встретимся! – крикнул он, не оборачиваясь. – Ты мне понравилась, сука поганая!

Милита спокойно опустила руки. Она улыбалась и в ответ ничего не крикнула.

Студент очнулся. Персонажи из ночных кошмаров растаяли, бежали с поля боя, вместе с ними растаял страх за свою молодую жизнь. Со страхом за свою честь обстояло несколько сложнее. Рядом, как ни в чем не бывало, шумно отдувалась девушка, защитившая его от мерзавцев, и не было никаких сил взглянуть в ТУ сторону. Кроме того, рождался новый страх – нет, не страх, а некое подобие, проекция! Сама девушка, которой он посвятил сегодняшний вечер… Ее жуткие навыки, ее отточенная жестокость… Последняя мысль вернула на миг смачные картинки минутной давности, окатив волной пережитого ужаса.

– Ты, кажется, хотел познакомиться с нормальными советскими хулиганами? – добродушно сострила Милита, отряхивая волосы. – Поздравляю, твоя мечта сбылась.

– Слушай, – он решился подать голос: глупый вопрос жег ему язык. – Слушай, а пистолет настоящий?

Повернув голову, он все-таки посмотрел на школьницу.

Эмоциональный фон:

Ты! Это ты, ты! Неужели…

Встретились все-таки. Есть на земле справедливость. Ты пришел сюда, бедолага, сам пришел. Поэтому не обижайся. Девчата наши, конечно, не такие ласковые, как ты привык, но ведь они обожают тебя – посмотри на них внимательно! – обожают тебя давить, топтать, давить, топтать. Здесь их воспитали правильно: обижаться тебе не дадут. Бедолага… Когда твои новые подружки заволновались, забегали – мол, какой-то мент бродит по клубу и разыскивает женщину-монстра, когда прервали даже начальную стадию теста, чтобы поставить в известность своего учителя – низкий им поклон за неравнодушие и бдительность, – кто бы мог подумать в этот момент, что именно ты почтил нас визитом? Есть на земле справедливость…

Да, мучил ты его восхитительно. Квалифицированно мучил, по-мужски. Того жалкого недоразвитого интеллектуальчика в школьной форме, который таскал в портфеле мамины мандарины. Того сопливого, вечно помятого шестиклассника, который… который немного подрос, немного поумнел и с наслаждением глядит сейчас на тебя – пойманного, трепыхающегося. Не забыл, как ты мучил его? По глазам видно, что не забыл! Вспомнил, родной! Очень хорошо. Потому что мальчик, с наслаждением глядящий сейчас на тебя, ничего больше вспоминать не желает. Незачем хранить в груди ТОТ стыд, ТЕ унижения, ТУ ненависть. Веселые картинки в школьном альбоме – они твои, листай их сам, у тебя еще есть время.

Эх, детство, детство. Счастливая пора. Ну и дураки же они были! Два полуреальных существа, воевавших друг с другом тысячу лет назад. Человечек против гориллы. Слизняк против ботинка. Смешно. Впрочем, самую веселую из ТЕХ картинок вполне можно оставить в альбоме. Как однажды на уроке физкультуры все пошли в спортзал, и только любимый тобой слизняк остался в раздевалке. А школу тогда санэпидстанция проверяла, анализы делала, и поэтому весь класс поголовно притащил с собой баночки с калом. Так он – не морщись, не морщись! – взял и вывалил тебе в портфель этих анализов, сколько вместилось. Кошмар! Прямо на книги, на тетради – довеpху. Очень уж ты его довел, Боря, прости, не сумел он сдержаться и подумать о последствиях. Но шутка получилась на славу. Ты потом портфель отмывал, отмывал, а все равно целый год воняло. Почему ты испорченную вещь не выбросил, трудно понять… Ценное воспоминание. Ты, конечно, тоже не хранишь подобное, твоя обезьянья память, конечно, обучена необходимым защитным уловкам. Зато кулаки-то уж наверняка не забыли, что ты сделал с этим героем шутником, вернувшись из спортзала. По глазам видно – помнишь! В результате весь год, что ты мыл портфель, он переезжал из больницы в больницу, терзаемый не мальчишечьими болями. Диагноз был… Хотя, диагноз – не твое обезьянье дело. Мать перевела героя-шутника в другую школу, и на том ваши отношения угасли. А про орущее, извивающееся под гимнастической скамейкой тело ты правильно помнишь. Только не знаешь, что раздавленный тобой слизняк почувствовал вдруг себя человеком. И даже потом, когда покрывал рвотой подушку или с криком мочился под себя, он не утерял это святое чувство. Да, вот именно… Дураки они были, оба – сил нет смеяться!