Александр Щёголев - Моль

Началось с того, что мама решила выбросить старую мебель… Или всё началось раньше?

Прошлым летом я был в молодёжном лагере, приехал домой, а тут — новость! Папа нашёлся! Я отца совсем не помнил, мама говорила: ушёл в рейс и пропал без вести. Он ведь был моряком, и однажды его корабль попал в страшное столкновение. Папиных фотографий я никогда не видел. Мама сильно мучилась после папиной смерти и, не выдержав, уничтожила все фотографии, чтобы лишний раз не напоминали. Боялась покончить с собой… Втроём мы и жили — мама, бабуля и я. Бабуля — это мамина мама. Так вот, прихожу я с рюкзачком домой, а на кухне сидит мужик в пижаме, ужинает, и мама вся из себя счастливая с ним рядом.

Как выяснилось, папа не погиб. После столкновения он болтался в океане, цепляясь за обломки, его подобрал корабль, попал он в какую-то страну за границей, а во время катастрофы его здорово стукнуло по голове, и он забыл всё на свете… Закрутили они историю, как в кино, и я тут же в неё поверил. Было жутко интересно! Папа сидел передо мной, хитро посматривал на всех, иногда вставлял басом что-нибудь смешное, а я стоял столбом, тихо балдел и помалкивал…

В первую неделю было очень здорово. Отец оказался нормальным мужиком, и слово «папа» перестало во мне задерживаться. Не знаю, почему, но я и теперь называю его папой, хотя это, конечно, глупо. Просто так удобнее. Короче, в первую неделю я ещё ни хрена не понял и не увидел.

По-настоящему эта история началась со второй недели. Папе не понравилась наша мебель. Дряхлая, мол, и безвкусная. Предложил её выбросить и взамен купить что-нибудь современное. Мама с бабулей, понятное дело, согласились. А у нас был шкаф для всяких тряпок и шуб: так вот, в этом шкафу жил шёпот. Самый натуральный шёпот! Мама, правда, говорила — сверчок или какой-то там древесный жук. Она говорила, будто я выдумал себе детскую игру и никак не хочу повзрослеть… Не играл я вовсе! Шёпот мне давал советы, как надо жить. Посидев немного в темноте, я получал ответ на любой вопрос. Забирался в эту дикую тесноту, отгородившись от остальной квартиры скрипучей дверцей…

А папа сказал, что если в шкафу завелась живность, его тем более надо убирать из квартиры. Я не стал спорить, ведь отец — это отец. Хотя, конечно, было ужасно жалко. Мебель они не выбросили, а продали по дешёвке. Мой шкаф — соседке с первого этажа, дворничихе, а я в тот день специально подольше шатался по городу. Мне было погано. Чувствовал себя предателем.

Взамен родители притащили новую шикарную стенку — серванты, секретеры. Обалдено дорогую. Шептать она, естественно, не могла, она была неживой, зато в ней сразу же завелась моль. Родители взгоношились, напичкали шкафы нафталином, да только не помогло. Моль нагло летала по комнате и до того расплодилась, что даже в коридоре можно было её поймать. Мама накупила какую-то химию, но без толку.

Отец работал в пароходстве, зарабатывал уйму денег, так что жизнь у нас пошла совсем другая. Из грязи в князи. Поначалу нам с мамой было неловко, но все вокруг жутко завидовали, и мы пообвыклись. Это ведь очень приятно, когда тебе завидуют. Дружат с тобой, клянчат у тебя диски…

Если б не проклятая моль! Самым непонятным было то, что тряпки и шубы, хранящиеся в шкафах, почему-то не портились. Моль одежду не жрала, однако же летала всюду по квартире и спокойненько размножалась. Странно, правда? Но родителей это вполне устроило. Очень скоро они успокоились и перестали обращать на моль внимание.

А я заметил другие странности. Например, мама больше не ругала меня за плохие отметки. Раньше мои «параши» ее расстраивали. А теперь ей сделалась до лампочки моя учёба, зато она стала ругать меня за испачканные джинсы и выспрашивать, с какими девочками я гуляю. Ещё я узнал дикую новость — мама продает вещи, которые папа приносит с работы! А ведь раньше не любила торгашей, говорила, что продавать и предавать — слова-близнецы.

С бабулей тоже что-то творилось. Бывало, я приходил после школы с каким-нибудь корешком из класса, и она кормила нас обоих. Теперь вдруг принялась мне выговаривать, мол, привожу в дом наглецов да нахлебников. А когда к родителям являлись гости, бабуля пристрастилась отслеживать, кто сколько съедает, потом докладывать нам… Что касается папочки, то его вообще ничего кроме жратвы и квартиры не волновало.

Но главная странность была в другом: мама и бабуля начали постепенно холодеть. Натурально! Температура их тела стала понижаться. Я, конечно, врубился не сразу, но когда понял, что в доме происходит какая-то гнусность — впервые испугался. Особенно было заметно, как остывают руки, прямо ужас. Глаза тоже остывали, и это было самым неприятным.