Нельсон Демилль - Игра Льва

— Меня устраивает любой способ контроля рождаемости.

— Я говорю о религии, моя религия методизм.

— А-а… моя мать католичка. Отец вроде протестант. Он никогда…

— Значит, мы можем воспитывать детей в протестантской вере.

— А у тебя есть дети?

— Не шути, Джон, это серьезный вопрос.

— А я и пытаюсь… шевелить мозгами.

Кейт прекратила есть и посмотрела на меня.

— Ты что, перепугался?

— Нет, конечно.

— А выглядишь очень испуганным.

— Просто немного ноет в животе. Бывает с возрастом.

— Все будет хорошо. Нас ждет счастливая жизнь.

— Очень хорошо. Но знаешь, мы ведь совсем мало знаем друг друга…

— Ничего, к июню будем знать лучше.

— Да, логично.

— Ты меня любишь?

— Конечно, люблю, но любовь…

— А если я сейчас встану и уйду? Что ты почувствуешь? Облегчение?

— Нет, мне будет очень плохо.

— Но почему ты боишься своих чувств?

— Давай не будем анализировать мои чувства.

— Ладно. А вот я не боюсь сказать, что безумно влюблена в тебя. Я хочу выйти за тебя замуж, хочу иметь от тебя детей. Что еще сказать?

— Скажи: «Я люблю Нью-Йорк в июне».

— Я ненавижу Нью-Йорк. Но ради тебя я готова жить где угодно.

— Даже в Нью-Джерси?

— Я же сказала, где угодно.

По моему мнению, наступил момент для полного откровения, поэтому я сказал:

— Послушай, Кейт, ты должна знать, что я грубиян и женоненавистник, я рассказываю сальные анекдоты…

— К чему ты клонишь?

Почувствовав, что вышеперечисленные недостатки меня не спасут, я перешел к следующим:

— А еще я плохо отношусь к властям, всегда не в ладах с начальством, не умею копить, поэтому вечно без денег.

— Именно поэтому тебе нужен хороший адвокат и хороший бухгалтер, то есть я.

— Так, может, мне просто нанять тебя?

— Нет, ты должен жениться на мне. Я мастерица на все руки, могу даже уберечь от преждевременной импотенции.

Бесполезно спорить с профессионалом.

Дружеская перепалка закончилась, и мы посмотрели друг другу в глаза.

— Откуда ты знаешь, что я именно тот, кто тебе нужен? — спросил я.

— Как я могу тебе это объяснить? Когда ты рядом, у меня начинает учащенно биться сердце. Мне нравится твоя внешность, нравится, как ты говоришь, нравится, как от тебя пахнет, нравится дотрагиваться до тебя. И кроме того, ты замечательный любовник.

— Спасибо. Ты тоже. Ладно, не буду больше говорить про карьеру, о жизни в Нью-Йорке, о нищенской пенсии по нетрудоспособности, о разнице в десять лет…

— В четырнадцать.

— Вот именно. Все, я отбрасываю эти аргументы. Я люблю тебя. Просто голова идет кругом от любви. И если я не женюсь на тебе, то буду страдать до конца своих дней.

— Разумеется, будешь страдать. Женитьба на мне — это лучший для тебя выход. Поверь. Я говорю правду. И не смейся. Посмотри на меня. Посмотри мне в глаза.

Я посмотрел — и страх внезапно улетучился. Меня охватило волшебное чувство умиротворенности, какое я испытал, когда истекал кровью на Западной Сто второй улице. Как только перестаешь сопротивляться — женитьбе или смерти, — как только сдаешься и пускаешь все на самотек, то видишь яркий свет, хор поющих ангелов возносит тебя ввысь, а голос говорит: «Смирись, или я надену на тебя наручники».

Нет, на самом деле голос говорит: «Конец борьбе, страдания закончились, начинается новая счастливая жизнь».

Я взял Кейт за руку, мы посмотрели друг другу в глаза, и я промолвил:

— Я люблю тебя.

Я и вправду любил ее.

В половине восьмого Чак встретил нас перед мотелем и сообщил:

— Ничего нового.

Ну-у не совсем так. Я теперь был обручен и собирался жениться.

По дороге в местное отделение ФБР Чак поинтересовался:

— Вам понравился мотель?

— Он просто великолепен, — ответила ему Кейт.

— Вы уже выписались?

— Да. Следующие несколько дней мы проведем в Лос-Анджелесе. Если только не будет каких-то других указаний.

— В Лос-Анджелесе? А я слышал, начальство из Вашингтона хочет, чтобы вы оба присутствовали на завтрашней послеобеденной пресс-конференции. Поэтому вам необходимо самое позднее завтра утром быть в Вашингтоне.

— Что еще за пресс-конференция? — поинтересовался я.

— Это будет грандиозная пресс-конференция. На ней предполагается рассказать все про рейс «Транс-континенталь», про Халила, про бомбардировку Ливии в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году, про убийство Халилом пилотов, принимавших участие в бомбардировке, и еще про то, что вчера произошло в доме Уиггинза. Полная откровенность. Будет специальное обращение к общественности с просьбой оказать содействие и все такое прочее.