Майкл Слэйд - Вурдалак

— Почем ты знаешь?

— Послушай, мексиканский легавый назвал Чандлеру неправильное время, согласен? Цинк пропустил стрелку, и его напарника застрелили. Это ведь твои мальчики привлекли к делу местную полицию?

— Ты сам-то бывал в Мексике, Бэрк? Имел дело с этой публикой? Их полиция работает не лучше их телефонной сети. Могло выйти недоразумение.

— Враки, Кэл. Мы с тобой оба видели директиву Департамента юстиции. И ты знаешь, там стояло совсем не то, что передали Цинку мексиканцы.

— Это Чандлер так говорит. Может, он сам облажался, а после напридумывал черт-те что, чтоб замести следы. А дело Хенглера? По-моему, ясно, что твой Чандлер — попыхач. И портач.

— Цинк — хороший полицейский.

— Хорошие полицейские не срывают арест миллионной партии наркотиков ради спасения какой-то сторчавшейся девки.

— Ты нашей работы не знаешь, Кэл. Если не проявлять определенной лояльности, все информаторы разбегутся. Нельзя жертвовать ими во имя пресловутого «великого дела». Валюта полицейского — лояльность. То же с напарниками. Цинк знает это.

— И этим ты оправдываешь его партизанскую вылазку в мексиканские джунгли в семьдесят пятом году? Лояльностью? Лояльностью? Его напарник Эд Джарвис тогда уже лежал в могилке. Я называю подобные эскапады сведением счетов. Диво, что он и тут не напортачил.

— Цинк — человек принципиальный.

— Ну да. Расскажи это кому-нибудь другому. Верность напарнику. Плевать, что сорван арест. Лояльность к этой обколотой бабе. Подумаешь, лимон баксов псу под хвост! Пожалуй, лояльность у полицейского может обернуться недостатком.

— Да пошел ты, Уичтер. Ты просто не понимаешь.

Прокурор Кэл Уичтер — невысокий, худощавый, со светлыми вьющимися волосами над очками в тонкой металлической оправе — представлял Корону в Федеральном департаменте юстиции и считался местным экспертом в вопросах, связанных с юридическими аспектами перехвата и прослушивания телефонных разговоров. Несколько лет тому назад в Оттаве приняли акт «О защите частного пространства граждан». Официально этот документ должен был оградить канадцев от неоправданного электронного вторжения полиции в их личную жизнь. На деле, однако, произошло нечто прямо противоположное — «жучки» в телефонной сети принялись плодиться с космической скоростью. Запишите что-нибудь черным по белому, и полиция истолкует все шиворот-навыворот.

Кэл Уичтер безжалостно эксплуатировал новый закон для продвижения по служебной лестнице, ибо превратил прослушивание телефонных разговоров в личную кормушку.

— Давай на минуту забудем про Цинка, — попросил королевский обвинитель. — Расскажи лучше, что дали «жучки» на телефонах Хенглера.

— В смысле наркотиков — ничего, в смысле пленок — кое-что.

— Черт возьми, опять местным повезло. Пусть даже это занюханная порнуха.

— Желчный ты тип, Кэл.

— А ты, дружище, что-то чересчур пресыщен для суперинтендента Королевской конной полиции.

— Желчный и с дерьмецом.

— Да ну? Что ж, давай по новой прополощем грязное белье и посмотрим, что за пакость всплывет.

Бэрк Худ отдал службе в полиции двадцать девять лет. Упрямо стиснутые губы придавали ему сходство с герцогом Эдинбургским, и при взгляде на него тотчас становилось понятно: вот полисмен, который любого юриста считает пройдохой.

Когда-то давно некий детектив, сотрудник нью-йоркского управления полиции, сказал суперинтенденту, юристы, занимающиеся уголовными делами, бывают трех сортов: Старые Пердуны, этакие Кларенсы Дарроу — быстро стареющие субъекты, которые упорно теребят помочи, хотя их брюки поддерживает ремень; Белые Штиблеты — ловкачи в синих тройках в тончайшую полоску, акулы, для кого юриспруденция — источник немалых доходов; и, наконец, Панкующие Рокеры, дети поколения, пережившего Вьетнам и Уотергейт, твердо знающие, что система — дрянь и что у поножовщины нет правил.

Кэла Уичтера Бэрк Худ считал бюрократическим вариантом Белых Штиблет.

— Ладно, Бэрк, — услышал он голос Уичтера. — Начинаем постирушку. Первое: мы знаем, что Рэй Хенглер по самое некуда сидит в наркотиках. И речь не о каких-то там паршивых амфетаминах. Хенглер занимается «китайским белым» — простенько, без затей и всего восемь процентов примесей.

Второе: мы знаем, что его зелье распространяет банда, именующая себя мотоклубом «Охотники за головами». Еще мы знаем, что на деньги Хенглера снимаются порнофильмы. Полиция нравов утверждает, что, по слухам, в конце прошлого года он профинансировал очередную похабель, где в фина-ле одного из актеров прикончили по-настоящему. Неопровержимых улик на этот счет нет, но оснований начать судебный процесс и без того оказалось предостаточно.