Майкл Слэйд - Вурдалак

— И то и другое, — ответил Брейтуэйт.

— Обычно это психотический бред по типу мании преследования?

— Да, — подтвердил доктор. — Шизофреник часто верит, что против него существует заговор и что его преследует определенная группа людей. Например, если мимо психотика пройдут трое мужчин и все они будут бородатые, он решит, будто это проделано намеренно, чтобы дать ему понять: он сглупил, не отрастив бороды. Очень характерна сексуальная озабоченность, в частности в аспекте гомосексуальности. Подобные мысли психиатры называют «опорными идеями». Мне кажется, лучший способ понять суть психоза — это по примеру американца Гарри Стека Салливана представить себе, что вы в кромешной тьме спускаетесь по лестнице и внезапно обнаруживаете отсутствие очередной ступеньки.

— Если Вампир — психопат, как нам его найти? — спросила Ренд.

— Если он «притворщик», это будет нелегко, — ответил доктор. — «Притворство», выражаясь профессиональным языком, — это «театральная» разновидность шизофрении, психиатрический вариант доктора Джекила и мистера Хайда с той только разницей, что в рассказе Стивенсона происходящие перемены находили внешнее выражение, а мы говорим о том, что имеет место исключительно в человеческом сознании. «Притворщик», как и актер, не связан ощущением своего конкретного «я»; он вживается в любой образ, какой вздумалось воплотить. В определенном смысле он всю жизнь носит маску.

«Притворщик» опасен тем, что окружающие видят лишь маску и не догадываются, что таится под ней. Как говорят китайцы, рыба видит червя, а не крючок.

Возможно, — продолжал Брейтуэйт, — больное воображение Вампира создало такого «притворщика», и он психологически вжился в эту роль, бессознательно предав забвению личность, которой обязан возникновением маски. Но если тайному убийце приходит охота выступить на первый план, он забирает в свои руки контроль над телом и отключает присущее «притворщику» псевдоадекватное восприятие окружающего мира до тех пор, пока сам — нераспознанный психотик — не вернется в укрытие. Тогда восстанавливается восприятие «притворщика», не содержащее никакой информации о том, что происходило, пока он был в «отключке».

— Иными словами, — промолвила Ренд, — наш парень может вести нормальную жизнь, даже не подозревая, что он Убийца-Вампир.

— Да, — подтвердил доктор, — и придет в неподдельную ярость от столь дикого, бессмысленного предположения.

— Вы думаете, наш убийца страдает психозом? — спросила Ренд.

— Может быть, — пожал плечами Брейтуэйт. — Или он психопат.

Теперь, в одиночестве разжигая камин в своей Лондонской квартире, Хилари прокручивала в уме утренний разговор с Брейтуэйтом. За окнами выла вьюга, ледяные кристаллики барабанили по стеклам, словно в дом стучался Дед Мороз.

Хилари Ренд жила в купленной на деньги отца небольшой уютной квартирке неподалеку от Шеперд-Маркет, в Мэйфэре. Днем из окна гостиной видна была Керзон-стрит и деревья, кольцом обступившие Крю-хаус. Сейчас гостиная тонула в темноте; огонь, разгорающийся в камине, красиво освещал старинную мебель. У камелька стоял книжный шкаф эпохи Регентства, забитый томами по истории Скотланд-Ярда и археологии. На столе, к которому было придвинуто викторианское кресло с высокой спинкой, лежали шахматная доска с \ резными фигурками — Куллоденское сражение 1746 года, — номер «Тайме», открытый на странице с кроссвордом, и горстка белых фрагментов головоломки. У окна, возле бюро с выдвижной крышкой, примостилось канапе. С резной каминной полки над пылающим очагом смотрели две фотографии в серебряных рамках.

На первом снимке смеялись счастливые жених и невеста, мать и отец Хилари. Мать погибла в сороковом году в Ковентри. Отец, детектив Ярда (он пошел по стопам своего отца), умер в шестьдесят третьем на руках у Хилари от болезни Альцгеймера. И по сей день она больше всего боялась медленно сойти с ума.

На второй фотографии был запечатлен жених Ренд, Филипп Мур. Снимок был сделан за три дня до автокатастрофы, стоившей ему жизни. Это тоже случилось в шестьдесят третьем, летом.

Поворошив угли в камине, Хилари распрямилась, взглянула на Филиппа и почувствовала знакомый прилив тупой ноющей боли. Столько лет прошло, а кажется, она только вчера открыла дверь в дождливую августовскую ночь, и знакомый констебль обрушил на нее страшную новость. Потом — болезнь, больница, выкидыш… Хилари поскорей отвернулась от фотографии, пока не нахлынули воспоминания.