Грегг Гервиц - Обвинение в убийстве

Голос Дрей, спокойный, но хриплый от слез, выдернул его из мрачных раздумий:

– Я была одна весь вечер… сидела с Триной, и Джоан, и чертовой Джуди Хартли… развозила других детей по домам… ждала подтверждения идентификации личности, звонила нашим родственникам, чтобы им не пришлось услышать об этом из… или прочитать в…

Она медленно подняла голову; челка упала ей на глаза. Она сделала еще один глоток из бутылки.

– Фаулер звонил.

– Дрей…

– Почему ты не приехал ко мне?

Он и не подозревал, что в его душе, до краев полной горя, еще осталось место для других чувств, но стыд вдруг нахлынул на него горячей волной.

– Прости.

Чувство разверзшейся между ними пропасти болью отозвалось у него в животе. Он вспомнил, как они полюбили друг друга – поразительно быстро. У обоих было тяжелое детство с чередой горьких разочарований и жестоких уроков, которое полностью отбило у них охоту полагаться на кого бы то ни было. И вот вопреки всему они оказались словно привязаны друг к другу. Они просиживали ночи напролет, разговаривая и обнимаясь; спешили через весь город, чтобы вместе пообедать, потому что они не могли дожить до вечера, ни разу не прикоснувшись друг к другу. Каждая деталь первых месяцев их знакомства с поразительной ясностью высветилась в его памяти – как он в машине держал руль и переключал скорость левой рукой, чтобы правой все время держать ее за руку; тихий звук, который она издавала, когда улыбалась, – будто вот-вот рассмеется от души. Как у нее болели щеки, когда она краснела, услышав комплимент в свой адрес (она говорила, что ощущение похоже на уколы сотни иголок), и ей приходилось с улыбкой на лице массировать щеки кончиками пальцев, пока он в конце концов не начал делать это сам. Как на прошлой неделе он вытащил ее на медленный танец, когда в ночном эфире замурлыкал Элвис; Джинни сказала, что ее тошнит, и ушла в свою комнату.

А сейчас он был в этой комнате с женой и с трудом ощущал ее присутствие сквозь темноту, пропитанную слезами и болью.

Он попытался найти какие-то слова, чтобы восстановить связь между ними:

– Мне позвонили. Мы были всего в трех милях оттуда. Я должен был поехать посмотреть.

– Ты поехал.

Он глубоко вздохнул:

– И он признался.

Она пыталась смягчить тон, но он почувствовал звучавшее в нем раздражение.

– Тим, ты отец жертвы. Тебя незаконно вызвали на место преступления, чтобы ты отомстил за свою дочь, убил этого человека. Объясни мне, как может нам помочь тот факт, что он признался?

Она с глухим стуком опустила бутылку на пол.

– Он схватил нашу дочь и изнасиловал ее. Разодрал ее на куски. А ты пошел к нему, рискуя затоптать улики на месте преступления и поставить под угрозу законность задержания этого подонка, а потом просто отпустил его!

– Я думаю, у него был сообщник.

Ее брови поползли вверх:

– Фаулер ничего об этом не говорил.

– Кинделл сказал, что он не должен был ее убивать, как будто у него с кем-то была предварительная договоренность, какой-то план.

– Он мог просто иметь в виду, что он не собирался ее убивать. Или что он знает, что это противозаконно.

– Может быть. Но потом он начал ссылаться еще на кого-то, сказал: «он», но быстро спохватился и замолчал.

– Так почему Гутьерес и Харрисон не работают над этим?

– Наверное они ничего об этом не знали.

– А сейчас они занимаются этим?

– Надеюсь, что так, это в их интересах.

Дрей вытерла слезы на щеках рукавом водолазки, который натянула на ладонь, как маленькая девочка:

– Значит, место преступления затоптано, и теперь еще оказалось, что убийца мог действовать не один.

– Что-то вроде того.

– Ты даже не злишься.

– Я злюсь, но злость в данном случае бесполезна.

– А что не бесполезно?

– Я пытаюсь понять.

Он не смотрел на нее, но слышал, как она еще раз приложилась к бутылке.

– Ты должен был выдержать давление, ты должен был расставить приоритеты. Ты должен был знать, что тебе нельзя идти туда, Тимми.

– Не называй меня Тимми.

Тим открыл дверь и вышел. Голос Дрей нагнал его в холодном коридоре:

– Как ты можешь быть таким спокойным? Как будто она просто очередная жертва, кто-то, с кем ты даже не был знаком!

Тим остановился в коридоре и какое-то время стоял спиной к открытой двери, потом повернулся и вошел обратно в комнату. Дрей прижимала ладонь ко рту.

Он провел языком по зубам, ожидая, когда дыхание в груди выровняется. Когда он заговорил, его голос звучал тихо, едва слышно: