Михаил Кречмар - Центр мира

– Первый раз услышал, чтобы Китай был естественным союзником Туамоту, – усмехнулся Макс. – Но хрен с ним, с естественным союзничеством. Попробую объяснить. Итак. Несмотря на все шаги, которые Китай делает навстречу Западу, он во многом остаётся «вещью в себе». Кое-что в нём остаётся непонятным даже нам, а ведь мы с вами – «дети застоя», не правда ли? В частности, это система паспортизации населения. В КНР действует система временных аусвайсов, и этими документами снабжаются преимущественно люди, переезжающие из района в район. Тотальной паспортизации, которая осуществлялась в бывшем Советском Союзе, там нет. Правда, каждому китайцу при рождении присваивается номер и выдаётся идентификационная карточка, но качество этих карточек таково, что они подделываются в любой сапожной лавке. Кроме того, властями КНР эти русскоязычные граждане разыскиваются на территории, которую значительная часть местного населения не рассматривает как исконно китайскую.

– То есть вы считаете, что уйгурские сепаратисты-мусульмане принимают у себя братьев-моджахедов с Кавказа?

– Примерно так. А так как власти КНР вообще стараются отрицать сам факт наличия уйгурского сепаратизма на своей территории, то и решить эту проблему с русскоязычными моджахедами они стремятся сугубо внутренними средствами.

– Ну ладно. По-вашему, получается, что по Синьцзяну шибается какая-то черноволосая и бородатая русскоязычная братва, которую пытаются выловить жёлтые братья. И, судя по вашим сведениям, тщетно. А откуда взялась эта туристская база?

– Ну… Как бы сказать… При появлении первых сведений о поиске в Китае этой братвы мы попросили наших информаторов, которые так или иначе ездят туда по разным делам, обращать внимание на подобные вещи. В поле зрения попал и центральный район китайского Тянь-Шаня – территория горная, труднодоступная и населённая преимущественно мусульманами. Не испытывающими особых симпатий к Центральному Комитету КПК в частности и к китайцам вообще. Так вот, наш информатор, побывавший в этом регионе, по приезде в Алматы сообщил своему куратору по телефону, что и во время прохождения горного маршрута, и при нахождении на территории этой базы он столкнулся со многими странностями.

– И что же это за странности?

– Знать бы! Дело в том, что до Москвы он так и не добрался. Его убили здесь, в Алматы, на Зелёном базаре.

– Вот как? Забили? Зарезали? Тюкнули пыльным мешком по голове?

– Ну… Можно сказать и так. Хочу предупредить об одном – это было убийство, выполненное на очень высоком техническом уровне. Если б не случайность, то всё удалось бы выдать за несчастный случай. Собственно, именно потому мы и просим вас повторно осмотреть этот район.

– Хм-м-м… Заманчивое предложение… А насколько точно вы уверены, что этот ваш… э-э-э… информатор… был именно убит?

– К сожалению, у нас нет ни малейших сомнений. Более того, если вы решитесь побывать в интересующем нас районе, я попрошу санкции руководства рассказать вам больше о предполагаемом убийце.

– Ладно, – Зим допил свою «кока-колу» и поднялся. – В конце концов, я так или иначе собирался побывать в Китае…

– Да, и ещё один вопрос… Я приехал сюда на некоторое время, и по ряду причин мне не очень удобно останавливаться в гостинице. Вам же, как я понимаю, ваша телекомпания оплачивает двухкомнатные апартаменты. Не приютите?

– Тётенька, дайте попить, а то так есть хочется, что переночевать негде! Иди туда-не-знаю-куда, найди то-не-знаю-что, причём тебя и прибить могут по дороге, да ещё и дай пожить у себя, буржуй недорезанный? А если я шлюх вожу? Каждый день – новых?

– Шлюхам на вашего соседа наплевать. Да и не водите вы их, насколько я понимаю. Так приютите?

– А у меня что – есть выбор?

Выбора у Зима на самом деле не было. Придя домой, он включил свой компьютер и отправил в Ассинибойн-Сити сообщение по электронной почте.

Курбанбай Икрамов в прошлом был слесарем кочегарки на окраине Жаркента – небольшого городка в предгорьях Тянь-Шаня. Его кочегарка, обслуживавшая детский сад, школу и два магазина, закрылась десять лет назад, но даже спустя эти десять лет Курбанбай вспоминал время работы при социализме как самый прекрасный период своей жизни. Работа на кочегарке означала для него, его жены и троих детей гарантированную зарплату, уход за детьми в садике, выплату больничных и небольшую, но достойную пенсию по достижении шестидесяти пяти лет.