Михаил Кречмар - Центр мира

Международный аэропорт Республики Гурундвайя выглядел именно как результат пресловутого «пикника на обочине». Только пикник проводила западная цивилизация, а обочиной служили самые настоящие центральноамериканские джунгли. Возле длинной, коричневой, грязной и кривоватой взлётно-посадочной полосы некто громадный насыпал кучу различного мусора техногенного характера. В глаза бросались какие-то решётчатые конструкции – то ли башни, то ли мачты, то ли сторожевые вышки а-ля «Архипелаг ГУЛаг», листы рубчатого железа, какие-то панели и двери, то ли тряпки, то ли флаги, и огромное количество каркасов автомобилей. И только при пристальном наблюдении эти листы рубчатого железа, двери и панели, начинали в вашем воображении соединяться в единые постройки: пять-восемь арочных ангаров, свалка коробок, представляющих собой сам аэропорт, вышки и радары. А ещё позднее среди остовов разобранных автомобилей можно было различить и вполне «живые» машины.

Зим выбрался из чрева транспортного самолёта прямо в обволакивающий мокрым паром воздух тропического леса. На аэродроме царила непривычная тишина, только звенели остывающие кожухи моторов над головой.

– Погоди, Чако! – попросил Зим пилота, подбросившего его до Санта-Моники за двести пятьдесят долларов наличными. – Буквально минут десять. Что-то я никакой жизни здесь не наблюдаю.

– Маньяна, – хихикнул Чако, крупный усатый потомок конкистадоров и беглых итальянских фашистов, и полез на крыло. Спать. Он вёз калийную селитру в какие-то горные рудники в Андах.

Неожиданно один из автомобильных остовов ожил и довольно шустро выехал прямо на взлётную полосу. Здоровенный сарыч, венчавший одну из высоких решётчатых конструкций неизвестного назначения, лениво расправил крылья, но раздумал взлетать. Лень была разлита в самом здешнем воздухе.

Зим с интересом разглядывал приближающийся рыдван. Верх этой старинной Toyota Camry 1987 года был срезан сваркой так, что оставался лишь контур лобового стекла, который, чтобы не упасть назад, был расчален двумя ржавыми уголками. Зим с нескрываемым скепсисом смотрел на мрачного типа в авиационных зеркальных очках и панаме за рулём этого чуда.

Из джунглей послышался дикий рёв доисторического чудовища. Зим оглянулся. Заросли раздвинулись, и из них, надсадно завывая четырьмя двигателями, выползал кое-как вымазанный оливковой краской военно-транспортный «Геркулес». «Наверное, приставка „военно-" осталась в далёком прошлом», – решил Зим и вновь повернулся к автомобилю.

Его водитель (или владелец?), высокий, атлетически сложенный мужчина среднего возраста, уже вышел на полосу и с распростёртыми объятиями кинулся к Алексу. Тот демонстративно выставил вперёд ладонь.

– Кошмар какой, – проговорил Зим сокрушённо. – Не ожидал, что когда-нибудь доведётся увидеть тебя нестриженым и небритым. Тем более в трусах.

– Это шорты, варвар, – Ух всё-таки стиснул его каким-то орангутанским объятием. – Ну, где твои шмотки?

– Шмоток у меня, как всегда, один рюкзак, – вздохнул Зим. – Здесь какая-нибудь таможня есть? Я же вроде из-за границы прилетел?

– Адуана? А на хрена она тебе?

– Штемпель поставить.

– Давай паспорт.

Ухонин полез в бардачок своего автомобильного монстра, вынул оттуда квадратный штамп, прямо на капоте ловко влепил его на страницу с визой Народной Демократической Республики Гурундвайя и после этого скороговоркой спросил:

– Наркотики, оружие и чего там ещё – есть?

– Да, блин! – восхитился Зим. – Надо было мне гурундвайское гражданство у японцев просить. Отродясь не видел в аэропорту столь упрощённой процедуры пересечения границы.

«Геркулес» проревел над их головами и исчез за чернильно-зелёной линией холмов.

– Когда-нибудь я разбогатею, – сказал Ух, – и поставлю в каких-нибудь джунглях памятник «самолёту неизвестной авиакомпании».

– У тебя-то самого известная компания? – поинтересовался Зим, скорее уж для проформы. Но Ух воспринял эту проформу вполне серьёзно.

– А как же! «Генераль Энтрепрадо авиасьон эль Пуэбло Унидо»! Любому негру преклонных годов в треугольнике Белиз-Каракас-Асунсьон знаком стрекот моего Ан-2. Но ведь ты здесь в командировке, насколько мне известно?

– Скорее на стажировке, – поправил Зим. – Это моя стажировка в агентстве International Executive News. Типа визит мужественного журналиста в логово наркомафии. Мне здесь какие-нибудь картинки бы сделать. Пеона какого-нибудь, который растит коку. Плантатора вроде Рамона Эскобара. Честного мента…