Макс Кранихфельд - Место действия - Южный Ливан

Постоял, переминаясь с ноги на ногу, подвигал плечами, нагнувшись, несколькими сильными ударами выбил из камуфлированных штанов пыль, и уже более уверенно повторил:

— Да, в порядке все.

— Ф-фух! — шумно выдохнул Фашист. — Ну и мудак же ты, дядя Женя! Мудак, прости Господи! Кой хрен тебя только под машину понес? Акробат, задроченный!

— Ладно, не ругайся! — сварливо прервал его Волк. — Так поступил бы каждый советский пионер.

— Оно и видно, что каждый пионер, — остывая, сплюнул через плечо Фашист. — Ленинцы пустоголовые! Наплодили, блин, дебилов-альтруистов. Пятый десяток уже корячится, а его все на подвиги тянет!

— Мухаммад! Мухаммад! — прорезал воздух пронзительный крик.

Мимо метнулась черная тень. «Будто ворона взмахнула крыльями!» — неожиданно подумал Волк. Женщина в традиционном черном платье с замотанным до самых глаз черным же платком лицом, кинулась из-за спины Волка к все еще сидящему на земле арабчонку, вздернула его на ноги, принялась ощупывать, тискать, прижимая к себе, бормоча что-то ласковое и бессвязное. Маленький Мухаммад, сносил эти проявления материнских чувств со снисходительным спокойствием настоящего мужчины. Он даже пытался утешать женщину, гладя ее по голове и тихо говоря ей что-то приличествующее случаю, мужественное и серьезное. Волк отступил на шаг, чтобы не мешать этой сцене и был так увлечен ею, что даже не заметил, как к нему подошел пожилой ливанец, опирающийся на старый ободранный костыль. Что рядом кто-то стоит, наемник понял лишь, когда тот заговорил:

— Благодарю Вас за спасение жизни моего племянника, — проскрипел старик, тряся редкой бородой с обильной проседью.

— Ну что вы, не стоит благодарности, — отмахнулся Волк, разворачиваясь чтобы уйти.

— Подождите, — старческая рука цепко схватила его за рукав куртки. — Назовите хотя бы свое имя. Чтобы мы знали за кого вознести хвалу Аллаху!

Женщина в бесформенном черном платье, так и не выпускавшая сына, стоя перед ним на коленях, резво развернулась и, схватив ладонь Волка своими влажными горячими пальцами, прижалась к ней щекой, что-то неразборчиво бормоча.

— Ну что Вы, не надо… — заливаясь краской, попытался деликатно высвободиться наемник, но куда там, женщина даже и не думала его отпускать.

— Скажите свое имя, господин, и наша семья будет каждый день благодарить Аллаха, за то, что он послал нам такого героя, — не отставал хромоногий старикан. — И следующего сына, которого принесет нам Мадина, мы назовем этим именем, чтобы он вырос таким же отважным героем, как Вы, господин.

Волк уже раскрыл, было, рот, чтобы назваться, но неожиданно замешкался. Не Евгением Севастьяновым же представляться… Может тем именем, что дали ему при обращении в ислам? Отчего-то не хотелось… «А ведь у меня нет имени, — неожиданно стальной иглой пронзила мысль, он даже остановился пораженный внезапной болью. — Все отняли, все! Даже имя! Осталась только дурацкая кличка, будто у собаки…»

— Его зовут Юсуф Шарук, — видя замешательство Волка, рявкнул Фашист первое, что пришло на ум. — А еще он очень спешит!

Отстранив сильной рукой пытавшегося что-то возразить калеку, наемник решительно вырвал ладонь Волка из пальцев плачущей женщины и подтолкнул его вперед.

— Идем, дядя Женя, идем, нечего нам здесь делать!

Они зашагали вниз по узкой кривой улочке, пару раз Волк оборачивался на ходу, наблюдая, как счастливая мать покрывает поцелуями спасенного сына, а тот, стесняясь столь бурного проявления ее чувств, неловко отпихивается от нее, стараясь вырваться из ее объятий. Уже поворачивая за угол, Волк на прощанье помахал рукой, гордому арбчонку, и мальчишка ответил ему солидным взмахом руки, будто взрослый. Завернув, Волк быстрым движением смахнул с глаза попавшую туда пылинку, а может быть и набежавшую вдруг непрошеную слезу, кто знает, и не глядя на напарника, произнес куда-то в пустоту:

— А ведь у меня тоже мог бы быть сын. Даже постарше уже, чем этот мальчишка, а может такой же…

— Все это очень трогательно, ну просто очень, — ухмыльнулся Фашист. — Особенно, учитывая то, что ты здесь чтобы всех их убить. Стоило ли стараться, вытаскивая пацана из-под машины, если завтра собираешься его взорвать! Не регулярный ты какой-то, дядя Женя, прям, как моя половая жизнь!

— Ты… — задохнулся не находя слов Волк. — Ты… ну я не знаю! Ты просто чудовище какое-то!

— Знаешь в чем между нами разница? — ничуть не обидевшись, спросил Фашист, растягивая губы в своей всегдашней презрительной ухмылке.