Макс Кранихфельд - Место действия - Южный Ливан

И вдруг разом все кончилось, схлынуло. Больше не гуляла по склону ревущая смерть. Солнечный луч, отразившийся от металлического тела, брошенного на бруствере автомата, шаловливо погладил его по щеке. Он открыл запорошенные пылью глаза и несколько минут непонимающе смотрел прямо перед собой, разглядывал неспешно ползущего по каким-то своим делам жука, качающуюся на краю окопа травинку, замершее в вышине легкое белое облачко. Грудь полнилась дикой сумасшедшей радостью. Живой! Опять живой! Снова пронесло! Пронесло, мать вашу! Думали шлепнуть старину Волка? А вот вам тройной в перекладку!

Осторожно приподняв голову над бруствером, он осмотрелся. Как это было ни странно после такого массированного огневого налета, все «голуби» оказались живы и здоровы, причем уже оклемались и в отличие от своего командира вовсю занимались делом. Абд-второй, припав глазом к видоискателю бесстрастно и деловито фиксировал цифровой камерой произведенные разрушения, водя объектив от все еще чадящих остатков джипа к покореженному, замершему с перекошенной башней танку и обратно. «Молодец, — невольно похвалил ливанца про себя Волк. — Без документального подтверждения нанесенного врагу ущерба денег никто не заплатит. Правильно сообразил Абд, при случае надо бы поощрить». К своему стыду следовало честно признать, что сам он и вовсе позабыл об этой необходимой формальности, и вообще непозволительно долго приходил в себя после обстрела. Хорош командир, дрожащий на дне окопа, в то время как вся его группа занята делом! «Старею, наверное, пора переквалифицироваться в управдомы», — мелькнула невеселая мысль. Волк глянул влево, отфиксировал ястребиный профиль Абда-первого, напряженно следившего за суетящимися внизу как муравьи изиками. Поймав взгляд командира, Абд махнул рукой, показывая, что с ним все в порядке, и он готов к дальнейшему выполнению приказов. Волк поднес к глазам бинокль.

Изики внизу облепили поверженный танк и аккуратно извлекали из открытого люка человека в танковом комбинезоне. Как ни удивительно, танкист был жив, бледное без единой кровинки лицо кривилось от боли, из носа темной струей текла на подбородок кровь. Судя по тому как его держали запрыгнувшие на броню пехотинцы, у парня были перебиты ноги, однако ни одного звука, за все время пока длилось извлечение его из все еще сочащейся дымом утробы бронированного колосса, танкист так и не издал, хотя боль должен был испытывать просто адскую. Волк удивленно качнул головой, отдавая дань мужеству неизвестного еврейского парня. Еще один его товарищ сидел прямо на обочине, уронив голову в танковом шлеме на лежащие на коленях руки. Плечи танкиста так крупно дрожали, что это было заметно даже с разделяющего его и Волка расстояния. Вот значит как, по-крайней мере двое членов экипажа уцелели при подрыве. Повезло, ребятишкам, ничего не скажешь! Зеленая туша «накпадона» торчала рядом, закрывая броней солдат от возможного обстрела. Но поскольку водитель бронетранспортера толком не представлял, где должен находиться противник, стоял он вовсе не там где надо бы, оставляя диверсантам отличный обзор. Взгляд Волка зацепился за оливковое дерево, грубыми мазками намалеванное на броне. Эмблема бригады «Голани», признанных специалистов по Южному Ливану и борьбе с боевиками «Хизбаллы». Вот значит, кто к нам сегодня пожаловал. Ну-ну… Надо свистнуть Абду-второму, чтобы заснял крупным планом, премия, наверняка, солидно возрастет. К этим парням у «Хизбаллы» особый счет…

Оторваться от бинокля его заставила какая-то непонятная возня рядом. Обернувшись, он уперся взглядом прямо в Фашиста поудобнее прилаживающего к плечу винтовку с оптикой. На тонких бескровных губах змеилась знакомая жестокая усмешка, верная предвестница очередного отчаянно бесшабашного поступка. Судя по всему, Фашист намеревался, не отходя от кассы исправить ошибку судьбы, подарившей жизнь злосчастным танкистам. Извернувшись всем телом, Волк дернул напарника за рукав, сбивая прицел. В ответ раздалось раздраженное шипенье. Волка это впрочем, ничуть не смутило.

— Ты чего еще удумал, стервец?! — свистящим шепотом прошипел он в ответ. — Тебе что мало что ли? Или совсем жить надоело?! Только обозначься сейчас, потом не выпустят!

Фашист повернул к нему белое как мел, с горящим на щеках лихорадочным румянцем лицо, зрачки — узкие черные точки, будто наведенные в упор ружейные стволы, впились в глаза Волка.

— Не мешай! — хрипло прокаркал напарник. — Я их сейчас достану. Только не мешай!