Максим Михайлов - Дикие нравы

— Да, у меня был такой опыт, — осторожно ответил Максим, уже понимая, куда клониться дело.

— В связи с этим, у меня будет к Вам одно деловое предложение, — хитро подмигнул Джексон. — Но детали его мы обсудим позже, пока же не откажитесь принять наше радушие. Будьте сегодня моим гостем!

Максим в ответ лишь вежливо улыбнулся, перспектива гостить у мятежного генерала его вовсе не вдохновляла, с гораздо большей благодарностью он принял бы предложение о доставке в ближайший цивилизованный город, а еще лучше прямо в Кигали, как можно ближе к аэропорту, но выбирать похоже не приходилось. Генерал довольно похлопал его по плечу и тут же, будто забыв об его существовании, перешел к Андрею. Смертельно бледный, еле стоящий на ногах от всего пережитого ООНовец генерала не заинтересовал:

— Наблюдатель ООН?

— Д-да, м-мой генерал…

— Сектор?

— С-северное К-киву…

— Страна из которой прибыл?

— Р-россия…

— В яму!

— Ч-что?

— Это я не тебе, дерьмо. Пойзон, в яму этого урода, потом решим, кому его продать, или на кого поменять, если раньше не загнется.

— Есть, мой генерал.

Андрей покачнулся, ослабевшие от ужаса ноги отказались держать его грузное тело, и если бы один из генеральских телохранителей не схватил его своей мощной лапой за локоть, наблюдатель бесславно хлопнулся бы в обморок прямо на месте. Но даже вздернутый вверх сильной рукой охранника он все равно являл собой предельно жалкое зрелище, весь как-то враз осунувшись и обвиснув. Видимо перспектива нового плена возможно даже более ужасного, чем у дикарей кигани полностью лишила его остатков мужества, а вместе с ними и вообще воли к жизни.

Максим несколько секунд наблюдал за ним, а потом шагнул вперед, подчиняясь еще не вполне ясному даже ему самому безотчетному порыву. Он сам не знал, что будет сейчас делать, знал только одно, что нельзя позволить этим чернокожим увести ООНовского наблюдалу и бросить в яму, что он никогда не простит себе, если сейчас не вмешается и не попробует повернуть вспять предложенный судьбой ход событий. Краем глаза Максим засек быстрые движения генеральской охраны, даже успел уловить мягкие щелчки предохранителей, заметил легкое облачко удивления, скользнувшее по лицу Джексона, спиной почувствовал, как разворачивается в его сторону Пойзон. Лишь сам Андрей вовсе не обратил внимания на происходящее, безвольно обвиснув на руке охранника.

— Мой генерал, разрешите?

Знакомый пронзительный взгляд маленьких цепких взгляд, легкое удивление и заинтересованность, потом долгожданный кивок — говори.

— Мой генерал, правильно ли я понял Ваши слова? Вам нужен человек, который сможет уничтожить для Вас некую воздушную цель?

— Я же сказал, поговорим об этом позже! — в голосе нетерпеливое раздражение и опасно звенящие стальные нотки.

— Извините, мой генерал, дело в том, что для стрельбы этими ракетами мне нужен помощник.

Вот теперь Джексон понял, куда он клонит, генеральский взгляд стал просто пронзающим насквозь рентгеном, Максиму показалось на миг, что генерал читает его мысли, как раскрытую книгу и видит всю его подноготную. Он даже вздрогнул, почти физически ощутив, что вот сейчас разомкнуться плотно сжатые губы Джексона, и он даст охране одну короткую команду: «Взять!» и тогда в яме окажутся уже оба. «Эх, дурак я, дурак, куда полез, кто меня просил!» — молнией пронеслось в голове.

— Мосье Макс, — обманчиво мягко произнес Джексон. — В общих чертах вы правильно угадали тему, на которую я хотел с Вами побеседовать. Потому, отвечаю на Ваш вопрос: я дам Вам столько помощников, сколько будет нужно, Вы сможете сами их отобрать из моих людей, и я гарантирую, что это будут самые лучшие помощники, какие у Вас когда-либо были, готовые разбиться в лепешку, выполняя Ваши распоряжения…

— Мой генерал, — сглотнув вставший в горле комок, начал Макс. — Дело в том, что я хотел бы просить Вас, определить мне в помощь вот этого человека.

— Вот этого? — явно давно понявший к чему клонится разговор Джексон, умело разыграл удивление. — Но зачем? Посмотрите на него, даже сейчас он похож на обосравшуюся мышь, чем он сможет помочь в настоящем бою?

— Мой генерал, этот человек — мой соотечественник. Даже из чувства национальной общности я хотел бы помочь ему выпутаться из этой истории. Кроме того, во время работы по воздушной цели мы сможем говорить на родном для нас обоих языке, это улучшит понимание внутри расчета и быстроту принятия решений, а в противоздушном бою это очень много значит, счет там идет на доли секунды. И разрешите уж быть с Вами полностью откровенным, я не слишком доверяю Вашим бойцам, как и вообще людям другого цвета кожи. Я не расист, просто между нами слишком много различий, а здесь очень важны будут, повторюсь еще раз, понимание и слаженность.