Том Клэнси - Зеркальное отражение

– А что, если генерал Косыгин собирается купить на них сотрудничество местных украинских властей? – спросил Никита. – Промедление с доставкой денег может стоить жизни нашим солдатам.

– Или, наоборот, может их спасти, – заметил генерал Орлов. – Война – занятие дорогостоящее.

– Но разумно ли ставить под сомнение решения Косыгина? – не сдавался Никита. – Я слышал, он пришел в армию еще мальчишкой...

– И во многих отношениях до сих пор остается мальчишкой, – строго оборвал сына генерал. – Организуй круглосуточное дежурство своих людей. Пусть они следят за тем, чтобы к составу никто не приближался. Подпустить к вагонам кого бы то ни было можно будет только с моего личного разрешения.

– Вас понял, товарищ генерал, – ответил Никита. – Когда следующий сеанс связи?

– Я дам тебе знать, как только у меня появится новая информация о деньгах или об этом "Иле", – сказал генерал. – И еще. Ники, у меня есть предчувствие, что ты находишься к фронту гораздо ближе, чем полагаешь. Будь осторожен.

– Хорошо, отец, – ответил Никита.

Лейтенант нажал кнопку на трубке, оканчивая связь. Попросив Федорова очистить спутниковую тарелку от снега, он повернулся к карте на экране компьютера. Его взгляд пробежался по линии железной дороги, через станции "Ипполитовка", "Сибирцево", "Мучная" и дальше на север. Затем Орлов-младший сверился с часами.

– Прапорщик Федоров, – сказал он, – приблизительно через полчаса мы должны прибыть на станцию "Озерная Пядь". Пусть машинист сделает там остановку.

– Слушаюсь, товарищ лейтенант, – ответил Федоров и отправился в голову вагона, чтобы связаться по внутреннему переговорному устройству с локомотивной бригадой.

Никита Орлов решил, что он проследит за тем, чтобы состав благополучно достиг места назначения. Это делается ради блага России, и никто, в том числе и его отец, генерал Орлов, не сможет этому помешать.

Понедельник, 19.10, Вашингтон

– Получил!

Худ дремал, устроившись на кушетке, радуясь возможности хотя бы на время переложить груз текущих задач на Курта Хардэуэя и ночную смену, когда к нему в кабинет заявился сияющий Лоуэлл Коффи.

– Подписанное, скрепленное печатью и – та-та-та! – доставленное нарочным!

Усевшись на кушетке, Худ улыбнулся.

– Комиссия Конгресса дала свое согласие?

– Дала, – ответил Коффи, – но только моей заслуги в этом нет никакой. Русские сделали за нас все сами, введя сто тысяч своих солдат на Украину.

– Я все понял, – сказал Худ. – Майка ты уже предупредил?

– Я только что от него, – ответил Лоуэлл. – Он сейчас придет сюда.

Худ взглянул на документ. Сверху красовалась подпись сенатора Фокс, так, чтобы она была сразу же видна всем добрым консерваторам. Однако Худ тоже был рад ее видеть. Лежа на кушетке, он принял решение поддержать Роджерса относительно отправки "Бомбардира". Конечно, осторожность и взвешенная рассудительность – это хорошо, но иногда все же лучше оказываются решительные действия.

Лоуэлл ушел, отправившись сообщать радостную новость Марте Маколл. Худ сел за стол, отправил по электронной почте сообщение Хардэуэю, затем протер глаза, вспоминая, почему именно он хотел возглавить Опцентр.

Поль Худ и все, кого он знал, – в том числе президент Лоуренс, с которым они нередко расходились во взглядах, – занимались своим ремеслом потому, что недостаточно лишь козырять флагу и пить за процветание Родины. Они отдавали Америке все свои знания и силы и при необходимости готовы были отдать и свою жизнь. Роджерс подарил своему начальнику бронзовую табличку, которая теперь стояла на рабочем столе Худа. На ней было выгравировано изречение Томаса Джефферсона: "Древо свободы необходимо время от времени поливать кровью патриотов и тиранов". И с самого момента окончания колледжа Худ хотел быть частью этого процесса.

Этого священного процесса, мысленно поправился он.

В этот момент в кабинет вошли Роджерс и Боб Герберт. Поздоровавшись, они стиснули друг друга в объятиях, торжествуя победу.

– Спасибо, Поль, – сказал Роджерс. – Чарли горит нетерпением приняться за дело.

Худ не высказал это вслух, но он понимал, что сейчас они с Роджерсом думают одно и то же: теперь, когда они получили то, что хотели, остается только молиться, чтобы все прошло хорошо.

Худ плюхнулся в кресло за стол.

– Итак, теперь "Бомбардир" может лететь в Россию, – сказал он. – Но как мы будем вытаскивать его обратно?