Вольфганг Хольбайн - От часа тьмы до рассвета

— А мне эта мысль кажется гораздо более убедительной, чем твой бред про нацистские сокровища.

Я с удивлением обнаружил, что Юдифь встала на сторону Элен, но сразу поправил себя: ее высказывание ничего не имело общего с тем, что она приняла сторону Элен, просто ее наглость по отношению к Юдифи была относительно безвредной по сравнению с вульгарной руганью Карла. Это случилось лишь потому, что точка зрения докторши звучала для нее гораздо более убедительной.

— Мы должны идти по следу этих детей, — пробормотала Элен, полностью погруженная в свои мысли. Казалось, все оборачивается к лучшему, и мы можем больше не обращать внимания не болтовню Карла. Я завидовал ее способности умело направлять разговоры в нужном ей русле. В противоположность ей я был большим мастером добиваться своими высказываниями целей противоположных тем, на которые я рассчитывал.

— Давайте лучше посмотрим, что у нее еще есть в чемодане, — вдруг тон Карла снова стал покорным и даже раболепным. Все-таки он был и оставался противным слизняком, который как только наталкивался на какое-то препятствие, становился изворотливым как угорь. Не дожидаясь ответа, он начал снова копаться в одежде Марии, вытянул из хаоса один черный нейлоновый чулок и похвально присвистнул. — Ну этого я уж никак не ожидал от нашей «серой мышки», — прошептал он, непристойным жестом проводя чулком у своего толстого носа, из ноздрей которого торчали противные черные волоски, слепленные запекшейся кровью. — Еще и надушены, — усмехаясь, прокомментировал он. — Хотелось бы мне узнать, что у них тут было с Эдом.

Элен шагнула к нему, энергичным движением вырвала чулок из его руки и бросила его обратно в чемодан.

— Хватит! — рассердилась она. — Убери свои грязные руки от ее вещей!

— Ах, вот даже как! — презрительно воскликнул хозяин гостиницы. — Здесь есть что-то, чего я не должен видеть? Так, может быть, вы с ней заодно?

— Ну хватит, Карл, — я, нахмурившись, шагнул к нему, надеясь, что он не заметит того почтения, которое я испытывал к его внушительной фигуре, и мне, напротив, удастся его чуть-чуть испугать. Карл действительно слегка отступил назад, и это он хорошо сделал, потому что почтение почтением, но я не стал бы медлить ни секунды и начистил бы ему морду, если бы только ему пришло в голову как-то нападать на мою Юдифь, пусть даже только словесно. — Юдифь, лучше ты посмотри оставшиеся вещи, — проговорил я, обращаясь к ней.

Юдифь молча кивнула, вытянула и отложила в сторону пару каких-то предметов одежды, но было совершенно очевидно, что в оставшихся тряпках больше нет книг и папок с документами, а также больше ничего, что как-то касалось бы кого-то из нас.

— Карл, а что все-таки конкретно произошло здесь в конце войны? — спросила Элен спокойным, деловитым тоном. — Что это были за грузовики, про которые ты рассказывал? А есть ли на деревенском кладбище могилы военного времени?

Не понимая ничего, я покачал головой и с открытым ртом уставился на докторшу. Я не мог постичь, как это она может поддаваться на примитивные игры, в которые играет Карл, эта разжиревшая бестия врала, как только открывала рот. А может быть, наоборот, это я сплю и не вижу, как эта докторша играете ним, а Юдифь со мной? Черт возьми, что же происходит?

Хозяин гостиницы с задумчивым видом старательно почесал подбородок. Актерское мастерство на «отлично», подумал я про себя. Если бы он уже кучу раз не наврал нам с три короба, я бы мог поверить, что он действительно размышляет над вопросом Элен. Кто кого надувает?

— Никаких могил нет, насколько я помню, — растягивая слова, ответил, наконец, хозяин гостиницы. — Я сам не видел и знаю только по рассказам. Здесь, в долине, мы были в глубоком тылу. Иногда были слышны отголоски бомбардировок, но здесь не было никаких воздушных налетов, никаких зениток и никаких прожекторов. Ничего не было. Поэтому и налетов не было. Вермахт даже не попытался защищать Грайсфельден, когда в него в начале сорок пятого вошли союзники, — он наигранно наморщил лоб. — Но ходили слухи, что во время постройки подземных сооружение умерло несколько рабочих. Но их не похоронили на кладбище. Должно быть, нацисты закопали их где-то здесь, в крепости, — из-за подневольных рабочих не стали бы поднимать много шума.

— Ну а что насчет грузовиков, о которых ты говорил? — не унималась Элен. — Я почувствовал, что спокойствие, с которым она задает вопросы, дается ей с большим трудом.

Карл уставился на дверь, как будто боялся, что нас могут подслушивать. И хотя у него вовсе не было для этого повода, он понизил свой голос до шепота, чем довершил впечатление театральности своего выступления, что было уже совершенно лишнее, так как оно и так было достаточно фальшивым.