Вольфганг Хольбайн - От часа тьмы до рассвета

— Ты что, всерьез полагаешь, что меня все это интересует?

Я схватил рулон скотча, который Стефан положил на кухонный стол после того, как прикрутил хозяина гостиницы к стулу.

— Если ты и дальше будешь болтать, я заткну тебе рот. С такими лицемерами, как ты, я не церемонюсь, — сухо проговорил я. Это были первые совершенно искренние слова, что я произнес с того момента, как из кухни вышли Элен и Юдифь, оставив нас наедине с Карлом. — Поднимайся.

— Но… я… Что ты?.. — беспомощно забормотал Карл.

— Вставай, — сказал я спокойно, но настойчиво. Хозяин гостиницы еще немного помедлил, затем начал не спеша подниматься, опираясь спиной о кухонный шкаф, при этом его промокшие джинсы издавали отвратительный, грязный шорох, отделившись от пластикового пола. Я состроил брезгливую гримасу и жестом показал ему, чтобы он повернулся. — Руки за спину! — резко скомандовал я.

— Что… что все это значит? — Карл даже не подумал последовать моему приказанию, вместо этого он, наоборот, испуганно повернулся ко мне.

Я ничего не ответил. Да, собственно, я и сам не знал, что я здесь делаю, не было никакого рационального объяснения, которое оправдывало бы то, что я собирался связать грузного хозяина гостиницы или мучить его еще каким-нибудь образом. Я оправдывал свои действия тем, что чувствовал: он о чем-то умалчивает; мне казалось, что он каким-то образом сознательно участвовал во всех наших несчастьях, либо даже имел отношение к смерти Стефана или Эда. Но это были лишь предлоги, которыми я пытался облегчить свою собственную совесть. На самом деле я даже был рад, что Эда больше нет среди нас, и даже мое сожаление о смерти Стефана ограничивалось лишь тем обстоятельством, что с его уходом я лишился последней возможности мужской поддержки в этом замке ужасов. В действительности это с трудом переносимое, горькое чувство беспомощности и обреченности, которое вызвали во мне слова Юдифи, постепенно превратилось в какое-то с трудом сдерживаемое бешенство, а хозяин гостиницы оказался добровольной жертвой, на которую я мог обрушить свою горячую ненависть. Толстый хозяин гостиницы не вызывал ничего, кроме досады, раздражения, гнева. И даже если он и не был убийцей, которого мы искали, он был как минимум пособником преступника, который блуждает где-то здесь. Кроме того, он всех нас привез сюда. И его пощадили, когда убили Эда, хотя он в тысячу раз больше заслуживал смерти!

Я приблизил клинок кинжала Наполы к самому его горлу.

— Лучше уж, дорогой толстячок, я выпотрошу тебя! — злобно прошептал я сквозь зубы. — Как думаешь, ведь это не трудно и не долго, выпустить твои кишки при помощи этого кинжала? Я думаю, это даже быстрее и проще, чем делать липосакцию в клинике, и все-таки я тебе обещаю, что это будет достаточно долго, чтобы мы еще успели приятно пообщаться, прежде чем ты отбросишь коньки.

— Ты… ты же слышал, что сказала Элен. Ты должен отвести меня наверх!

Карл попытался отшатнуться от меня, но это у него не получилось, и он лишь отклонился от меня назад настолько, что его перепачканные кровью волосы коснулись столешницы и оставили на белоснежном фоне множество тонких, как волос, кровавых полосок. Можно было практически услышать тот «прострел», который он заработал, проделав такой практически акробатический трюк, имея в виду его возраст и телосложение. Я увидел, что к выражению страха в его глазах присоединилось еще и выражение довольно ощутимой боли, но мое сострадание было примерно на уровне снайперов или легавых собак.

— Она сказала: присмотришь за Карлом? — поправил я его с сардонической улыбкой. — Это можно понимать очень широко. Думаешь, кто-то здесь особенно дорожит тобой? Мне противно смотреть на тебя. Не думаю, что Элен снова захочет тебя видеть. Ты уже забыл, как ты вилял там, в погребе?

— Я… вы… я очень сожалею, — смущенно лепетал хозяин гостиницы, выпрямляясь как в замедленной киносъемке и ни на секунду не выпуская из поля зрения окровавленный кинжал в моей руке. Затем, дрожа, он опустился передо мной на колени. — Я не причиню вреда никому из вас… Я… я просто не способен на это. Пожалуйста…

Я увидел, как из его глаз покатились слезы. Хозяин гостиницы всхлипнул. Из носа текло прямо на верхнюю губу, но его жалкий вид не доставил мне удовлетворения и не разжалобил меня, а напротив, лишь еще больше подзадорил. Я ощутил какое-то извращенное желание отрезать ему кинжалом, зажатым в моей руке, его мясистый нос, чтобы он прекратил испытывать мое терпение таким неэстетичным образом, хлюпая своим сопливым носом.