Грегг Гервиц - Специалист

К джинсам Рича у бедра была прикреплена безопасной булавкой моментальная фотография. Она выцвела от соленой воды, но Тим ясно различил на ней прикрытое темными очками и лобовым стеклом лицо Рэймонда Смайлза, едущего по шоссе на своем седане.

Тим прочистил горло и спросил:

– Когда наступила смерть?

Агент ответил:

– От двенадцати до пятнадцати часов назад. Точно можно будет сказать, когда тело подвергнут экспертизе. Потребуется некоторое время, чтобы сюда привезли оборудование.

– Его принесло с утренним приливом?

Агент кивнул, затем указал рукой на север вдоль побережья:

– Видите тот утес, в четверти мили отсюда? Похоже, прошлой ночью с него сбросили.

– На теле есть порезы? Может быть, от охотничьего ножа?

Агент удивленно кивнул:

– Да, похоже на то. Какой-то знаток анатомии перерезал подколенные сухожилия, чтобы жертва не могла выбить крышку перед тем, как ее заварили.

Бриз обдавал лицо Тима водяными каплями. В горле чувствовался горький привкус морской соли.

– Значит, он все это время был в сознании, – сказал Мелейн.

– Да, он изломал все ногти. – Агент изучающе оглядел Мелейна. – Он что, был вашим другом?

Мелейн наблюдал, как вода играет солнечными бликами. Дыхание океана вздымало волны и покачивало серферов на их досках. Не доверяя своему голосу, он кивнул и, повернувшись, пошел к машине.

Они ехали к Дядюшке Питу. Мелейн вел машину молча, ни разу не превысив скорость. Он смотрел вперед с таким безучастным видом, что встречные водители могли принять его за мертвеца. За его автомобилем следовала вереница служебных машин ФБР и несколько продолговатых «себербенов» группы захвата.

Мелейн притормозил перед клубом на обочине грязной улочки, вдоль которой были припаркованы байки, чуть поодаль, на проезжем участке, – сияющий «лексус» Дядюшки Пита. Еще перед клубом стоял «додж рэм»; опершись о него и скрестив на груди руки, Медведь с Геррерой ждали подкрепления.

«Краун вик» Мелейна перегородил дорогу остальным. Тим подумал, что Мелейн сейчас свернет и припаркуется, но тот все сидел, вцепившись руками в руль, и угрюмо смотрел вперед. Он несколько раз нажал на газ и наконец тронулся с места. Машина устремилась прямиком в колонну мотоциклов, стоящих на обочине. Тим едва успел ухватиться руками за приборную доску, как произошло столкновение. Байки посыпались, словно домино. «Краун вик» въехал на груду металла, накренившись вперед. Плечо Тима горело от сработавшего ремня безопасности, и он потер его. Хорошо, что в служебных машинах нет подушек безопасности, иначе удара в нос было бы не избежать, подумал Тим.

– Ох… – сказал Мелейн. – Как неудачно вырулил.

Он толкнул дверь и спустился вниз с кучи мотоциклетных деталей.

«Грешники» и их «мочалки» столпились за сеткой забора, выкрикивая ругательства. Группа захвата быстро заполнила двор, бесцеремонно угомонив хозяев. Одна из ощетинившихся дворовых собак, бегавших вдоль натянутого троса, получила по морде дубинкой, после чего все остальные присмирели.

Мелейн оперся руками на колени и склонился над покореженными байками.

– У меня, наверное, никаких денег не хватит, чтобы за все это расплатиться, – сказал он еле слышно из-за разразившегося во дворе скандала, – но оно того стоило.

Медведь сказал:

– Ничего, мы все скинемся.

Мелейн и Тим двинулись вперед, за ними следом шли Медведь с Геррерой. Они приблизились к входной двери, выбили ее и поднялись по лестнице, сжимая заряженные пистолеты и держа их стволами вниз. Несколько милашек Пита кинулись врассыпную по комнатам второго этажа, ища убежища. Из комнаты Дядюшки раздавались громкие звуки энергичного секса, время от времени прерываемые каким-то жужжанием.

Тим пнул ногой дверь, сжимая в руках револьвер. Из полумрака комнаты возникла огромная фигура Дядюшки Пита; телевизор отбрасывал на его лицо яркий голубой свет. Рядом с хозяином лежал Кобелек; Дядюшка машинально почесывал его брюхо, чуть ли не приклеившись к экрану. Другой рукой он нажимал на кнопки пульта, лежавшего на ручке шезлонга. Его толстые пальцы подергивались, перескакивая с кнопки на кнопку, и порнофильм то прокручивался вперед, то шел в нормальном режиме. На Дядюшке были семейные трусы и майка; он буквально заполнил собой кресло. Мраморные глазки пуделя перекинулись на Тима, и он беззвучно оскалился. Когда они подошли ближе, Кобелек поднялся и зарычал. Медведь щелкнул пальцами, и пудель лег, опустив морду на передние лапы.