Линкольн Чайлд - Из глубины

void main (void)

{

char keyfile = fopen (108952.jpg')

char extract;

while (infile)

{

extract = (asc (least_sig_bit (keyfile)) / 2) ˆ6);

stdoutput (extract);

}

}

void least_sig_bit (int sent_bit)

{

int bit_zero;

bit_zero = < (sent bit, 6);

return (bit_zero);

bitzero = > (sent bit, 6);

}

Человек, который называл себя Уоллесом, на миг замер, чтобы проверить программу, прокручивая в голове отдельные шаги и проверяя верность алгоритма. Потом одобрительно фыркнул и еще раз глянул на изображение рентгеновского снимка.

Каждый пиксель изображения на экране занимал на диске один байт в файле с расширением. jpg. Коротенькая, но мощная программа вытащит по два наименее значимых бита из каждого байта, переведет из цифровой кодировки в текстовую и выведет получившиеся буквы на экран.

Уоллес быстро запустил программу. На экране открылось новое окно, но в нем уже не было изображения рентгеновского снимка. Вместо этого появилось текстовое сообщение:

ПРОШУ ОТЛОЖИТЬ ВТОРУЮ ПОПЫТКУ

ПРОРЫВА.

ЗАВИСИТ ОТ НОВОГО ИНФОРМАТОРА

В ЗАКРЫТОЙ ЗОНЕ

Поджав губы, он несколько раз прочел шифровку.

Имея компьютер, секретное сообщение можно спрятать где угодно — в фоновых помехах музыкальной записи, в зернистой структуре цифровой фотографии. Уоллес использовал старинный шпионский прием — прятать закрытую информацию туда, где ее не заметят, вместо того чтобы шифровать ее, — и перенес в цифровую эру.

Он закрыл текст, удалил программу и снова положил диск на место. Вся работа заняла не больше пяти минут. Еще через минуту на стол радиологической лаборатории тихо опустился конверт.

— А, да, я как раз ждал этот снимок, — сказал радиолог, поднимая взгляд. — Спасибо, Уоллес.

Тот только улыбнулся в ответ.

Во второй раз Крейн прошел через барьер в закрытую зону с гораздо меньшими мучениями: к нагрудному карману доктора был пристегнут новенький пропуск, а рядом с ним шагал молчаливый адмирал Спартан, поэтому весь процесс занял всего несколько минут. Охранявшие воздушный шлюз офицеры военной полиции синхронно отступили, и Крейн с адмиралом спустились на шестой уровень. Люк распахнулся в узкий коридор, Спартан вышел, Крейн последовал за ним.

В предыдущий раз он несся на полной скорости, стараясь быстрее попасть к Конраду Уайту, находившемуся в состоянии острого психоза, и мало что успел заметить по дороге. Сейчас Крейн с любопытством оглядывался по сторонам. Тем не менее идущий по здешним коридорам человек мог догадаться о том, что находится в закрытой зоне, лишь увидев большее количество предупредительных знаков на перламутровых стенах, стоявших повсюду морских пехотинцев да толстые резиновые уплотнительные прокладки вокруг каждой двери.

Спартан показал дорогу к уже ожидавшему их лифту и пригласил Крейна войти. В отличие от верхних этажей кнопки на панели управления были помечены цифрами от одного до шести. Адмирал нажал кнопку под номером «2», и они начали спуск.

— Вы так мне и не сказали… — решил нарушить молчание Крейн.

— Я вам много чего не сказал, — не глядя на него, отозвался Спартан. — Что конкретно вы имеете в виду?

— Почему вы изменили свое мнение.

Адмирал задумался. Потом повернулся и глянул на Крейна непроницаемым взглядом.

— Вы знаете, что я читал ваше досье?

— Ашер сообщил мне.

— Командир «Спектра» остался очень высокого мнения о вас. Он говорит, что вы в одиночку спасли подводную лодку.

— Капитан Нейсби преувеличивает.

— Должен вам признаться, доктор Крейн, что я не совсем представляю, что именно вы там делали.

— Это была секретная операция. Я не могу говорить о ней, сэр.

Спартан невесело усмехнулся.

— Об этом я все знаю. Лодке была поставлена задача: сбор информации о строительстве завода по обогащению урана на берегах Желтого моря. И, если необходимо, уничтожение предприятия атомной торпедой таким образом, чтобы все выглядело как случайная авария.

Крейн с удивлением посмотрел на Спартана. Потом он решил, что, наверное, у правительства не много тайн от военачальника, который командует таким секретным объектом, как станция.

— Я не имею в виду операцию, — продолжал Спартан. — Я хочу сказать, что не знаю, какова ваша роль в спасении корабля.

Крейн помолчал немного, вспоминая.

— Члены экипажа стали гибнуть, — начал он. — Просто страшной смертью. Носовые пазухи у них оказались разъедены, а мозг превратился в мохнатый студень. Болезнь развивалась в течение нескольких часов. В первый день умерли сразу два десятка человек. Мы действовали в режиме радиомолчания и не могли прервать поход. На борту поднялась паника, разговоры о саботаже, об отравляющем газе. Когда за ночь недосчитались еще десяти человек, разразился хаос. В цепи командования произошел сбой, дело шло к бунту. По подлодке начали бродить разъяренные группы, разыскивая предателя.