Сэм Хайес - Моя чужая дочь

– То есть… ты заявляешь, что человек по имени Бакстер Кинг тебе незнаком? – Роберт принялся шагать по спальне – судебная привычка адвоката брала свое.

– Именно, – не двигая губами, подтвердила Эрин – она как раз взялась за помаду.

– И, если я правильно понял, в Брайтоне ты тоже никогда не жила?

– Никогда. Я даже проездом не бывала в Брайтоне. – Эрин щелкнула замочком ручных часов.

– Ну а если я скажу, что уверен в обратном, что ты отлично знаешь Бакстера Кинга и довольно долго жила в Брайтоне? – Роберт остановился за спиной жены, глядя на ее отражение.

– В таком случае я отвечу, что ты ошибся. Или тебя ввели в заблуждение.

Эрин врала, в буквальном смысле не моргнув глазом, непринужденно, как дышала. И взгляд Роберта в зеркале вернула с хладнокровием и искренностью, в которой и усомниться-то было неудобно. Ладони она сложила на коленях и замерла недвижно – если не считать легкого тика под левым глазом.

Роберт заметил подергивание, как заметил и то, что жена, невольно сглотнув, стиснула челюсти, – многолетний опыт адвоката не позволял упускать подобные мелочи. Роберт отсидел достаточно часов в полицейских комнатах для допросов, чтобы распознать симптомы. Эрин была слишком сдержанна, наигранно невозмутима.

– А если я задам еще один вопрос… вопрос, который может изменить между нами все, – клянешься сказать правду?

– Конечно, но…

– Ты когда-нибудь зарабатывала на жизнь сексом?

Ты была проституткой? Не в силах произнести вслух такое, Роберт выстрелил свой вопрос, будто автоматную очередь выпустил прямо в шею жены.

Эрин круто развернулась на банкетке и встала. Они смотрели друг на друга в упор. Эрин выбрала идеальную форму защиты: ее голубые глаза-льдинки таяли слезами – чтобы добиться от Роберта жалости, чтобы выиграть драгоценные секунды на размышление. Ее губы чуть приоткрылись. Нет, она ничего не собиралась говорить, то была вновь игра на публику, исключительно женский прием: продемонстрировать, что она потрясена до глубины души. В качестве заключительного штриха, подумал Роберт, ей стоило бы вяло вскинуть руку, приложить ладонь ко лбу и грациозно опуститься на ковер в глубоком обмороке.

Эффектной сцены не получилось: оба вздрогнули от грохота двери внизу и звонких голосов. Несколько секунд спустя дом наполнился музыкой: Руби играла свой новый опус.

Роберт не знал, как поступить. Момент атаки упущен. Словно генерал на поле битвы, в окружении своих воинов, с оружием наизготовку, Роберт быстро оценил обстановку. Итак, на ратном поле, помимо двух вражеских сторон, неожиданно появилась третья, ворвалась без предупреждения в зону военных действий, где уже миг спустя гремели бы орудия, курился пороховой дым и истекали кровью тела. Избавляя юношеские души от неизбежной травмы, Роберт позволил Эрин спастись бегством. Выскочив из спальни, она уже с лестницы окликнула дочь:

– Дорогая! Что это ты так рано из школы?

Роберт опустился на банкетку и уставился на свое отражение. Мрачное лицо в зеркале скривилось, взгляд был устремлен на дверь, куда ускользнула жена. Роберт еще ощущал ее запах, банкетка еще хранила ее тепло. Он думал о том, что не ошибся: Эрин себя выдала. Прокрутив в голове события недавних минут, убедился в собственной правоте.

– Итак, подобьем итоги, – обратился он к своему отражению. – Твоя жена – лгунья и шлюха. А сам ты – полный идиот, раз не раскусил ее раньше. Дело закрыто. – И он опустил кулак на трюмо.

А что еще он мог сделать? Эрин ответила на его вопросы – молчанием своим ответила. Теперь ему бы вернуться в офис и обдумать приговор. Увы, поскольку мозги напрочь утратили способность соображать и будущее никак не просматривалось, вряд ли он придет к какому-нибудь решению. Будет сидеть за столом и пялиться на картины, украшающие стены кабинета.

Роберт переоделся в сухое, спустился в прихожую и уже взялся за ручку входной двери – да так и замер, услышав незнакомый низкий голос, подпевающий мелодии Руби и вторящий смеху девочки. Заглянув в гостиную, он обнаружил Руби за инструментом. К пианино прислонился нескладный подросток. Ребята поддразнивали друг друга и хихикали, не замечая Роберта.

– А вот и нет! – настаивала Руби. Глаза она прикрыла ладонью, зато ее чудная улыбка сияла в полную силу.

– А по мне, так очень даже да! – Парень с ухмылкой взял несколько нот.

– Ну разве что самую малость, – уступила Руби. – И все равно это не совсем песня любви – не так уж я тебя хорошо знаю. Пусть будет… песня восторга!