Сэм Хайес - Моя чужая дочь

– Расскажите мне все, Мэри. С самого начала.

Мэри опустила голову. Прежде чем начать свой рассказ, она попросила стакан воды.

Роберт покинул офис гораздо раньше обычного. После ухода Мэри Боумен несколько часов назад его работоспособность упала до нуля. Появление этой женщины у него в кабинете подняло муть со дна его персонального озера – осадок, о котором он очень старался не вспоминать.

Щурясь на выезде с подземной стоянки, Роберт нашарил в бардачке солнечные очки и надел, прежде чем пересечь загруженное шоссе и вывернуть в другую сторону. Послеполуденная духота не подняла ему настроение, лоб моментально покрылся испариной, а рубашка прилипла к телу, еще прохладному от офисных кондиционеров. Застряв в пробке, Роберт поискал что-нибудь приличное по радио, но не нашел ничего под настроение. Злобно ткнул в кнопку, поднимая крышу «мерседеса». Хотелось отгородиться от всего мира. «Дом!» – рявкнул он в микрофон мобильника и долго слушал гудки. Эрин забыла включить автоответчик, но главное Роберт узнал – дома никого – и утвердился в том, ради чего, собственно, и улизнул из конторы, если не считать желания избежать встречи с Дэном. Тот запросто мог учуять неприятеля, посетившего фирму.

Роберт не склонен был обманывать самого себя и отрицать дурные предчувствия насчет метрики Руби. Сомнения, которые он упорно топил, со временем могли бы благополучно уйти на дно – если бы не разговор с Мэри Боумен и не странное поведение Эрин, увиливающей от темы о паспорте для дочери. И Роберт, поневоле бросая вызов этим булькающим на поверхности озера гнусным эмоциям, тыкал их острием палки: как отреагируют? Эрин восстала против экскурсии, едва о ней услышала, – это факт. Но что за ним кроется? Естественная тревога матери за безопасность девочки, которую в ее тринадцать еще рано отпускать за границу без родителей? Быть может, Эрин перенесла на ребенка собственный страх перед самолетами? Или причина все же более материальна?

Быть может, Эрин опасается неприятных воспоминаний – неизбежных во время получения метрики дочери, зарегистрированной под ее прежней фамилией. Вполне вероятно, что Руби не знала отца вовсе, – при Роберте она, во всяком случае, о втором родителе никогда не вспоминала – и представления не имеет, что «Лукас», собственно, не настоящая ее фамилия. Словом, причин для странного поведения Эрин уйма. Одно бесспорно: узнать настоящую причину необходимо – потому, во-первых, что в отношениях с женщинами истина от него вечно ускользала, но главное, чтобы его паранойя, погубившая Дженну, не разрушила и второй брак. Докопаться до фактов – значит уничтожить бурлящее варево подозрений. Другой вопрос – каким образом добыть эти самые факты, не раскачивая семейную лодку.

В десять минут четвертого Роберт затормозил у своего дома. Четырехэтажное здание на солнце выглядело слегка обшарпанным и тусклым, на оконных рамах кое-где шелушилась краска, когда-то кремовая кладка выцвела, а по углам, из-за протекающих сливов, покрылась ржавыми пятнами.

Захлопнув дверцу «мерседеса», Роберт вновь глянул на часы. Руби вернется через час. Чирикая себе под нос, плюхнет портфель в коридоре и после набега на кухню помчится наверх, заниматься уроками или музицировать. Пообвыкнув в Грейвуд-колледже, она теперь пользовалась школьным автобусом – в округе жили еще несколько учеников. А Эрин раньше шести дома не появляется. И все же надо соблюдать осторожность.

– Руби? Эрин? – на всякий случай окликнул Роберт, запирая входную дверь и опуская дипломат на пол у стены. Замер на мгновение, вдохнув густой цветочный аромат – утром Эрин с такой любовью расставляла фрезии на мраморном столике в прихожей.

Цветы всегда были ее страстью, особенно простенькие, полевые, белые или пастельных оттенков. «Маргаритка» обрела популярность лишь благодаря новой хозяйке – Эрин оправдала ожидания Роберта и превзошла их. Впрочем, он и не сомневался в редком трудолюбии и целеустремленности жены. Вскоре после знакомства он поинтересовался ее профессией и удивился, обнаружив, что у нее нет высшего образования. А потом в спорах всегда поддразнивал: мол, адвокат из тебя вышел бы абсолютно неукротимый.

Несмотря на ранний час, Роберт открыл стенной бар в гостиной и щедро плеснул чистого виски. Дожил – пьет днем, да еще и в одиночку. Впрочем, чувство собственной вины перевешивалось ощущением предательства со стороны Эрин.