Сэм Хайес - Моя чужая дочь

– И для кого же был первый букет? – спросила я с улыбкой, склонив голову набок.

– Для моей секретарши. У нее день рождения.

– А мне еще никогда не дарили цветов. Так что и у меня как будто день рождения!

Тот букет, что Бекко прислал мне в Брайтоне, не в счет… Но мое признание, должно быть, прозвучало дико. Чтобы женщине ни разу не подарили цветы?

За ужином – я что-то жевала, от волнения не ощущая вкуса, – он рассказал мне, что работает в юридической фирме, что был женат. Глядя куда-то в пространство, добавил негромко, что недавно овдовел. Я не спросила, от чего умерла его жена. Потом признался, что любит играть в сквош, а еще любит кино. Живет он в Фулхэме. Он вел себя как джентльмен. За ужин расплатился сам. А когда вышли из ресторана, поцеловал меня.

Он очень старается этого не показывать, но я-то вижу: от Бакстера осталась только половинка. Никто не заменит ему Патрика.

Он рад нам, вместе с нашими набитыми сумками, словно всегда подозревал, что мы вернемся. Он суетится, угощая нас оладьями с сиропом, и настаивает на добавке. На щеке и шее у него розовеют шрамы, но мы молчим о пожаре. Все было сказано в письмах.

– Не понимаю и никогда не пойму, Эрин. – Он ерошит мне волосы жестом, дозволенным только отцу. – Отправлю-ка я тебя назад, вот что я сделаю. Нельзя же вечно бегать, детка. Муж у тебя прекрасный…

– Он такого наговорил! – бурчу я и дуюсь, как обиженная школьница. – Откуда он вообще знает? Нечего ему копаться в моем прошлом.

– Ты ему жена, не забыла? Считай, одна плоть и кровь. – Бакстер щедро поливает вторую порцию оладий сиропом. – И потом, он не копался в твоем прошлом. Это все я виноват. Мы говорили о тебе, я решил, что он знает, и…

– Он все равно со мной разведется – после того, что узнал.

Бакстер в курсе моей истории. За долгие годы, проведенные в его доме, я рассказала ему все.

Руби уже за пианино, играет песню, сочиненную для Арта.

– Эрин, ты должна позвонить домой и успокоить Роберта. Скажи, что с вами все в порядке. Погости у меня пару дней – и валяй назад к мужу.

Роберту я не позвонила.

Мы с Руби бродим по улицам Брайтона. Вспоминаем. Сидим на берегу, как тогда, во время пожара. Квартиру Бакстер отремонтировал, а вот Патрика уже не вернуть. Я сводила Руби на его могилу, положила цветы из магазина Бакстера. Я очень скучаю по Роберту. Я хочу быть рядом с ним. Но мое прошлое этого не допустит.

О том, что Руби уехала, мне сообщает Бакстер. У него бессонница – после пожара ему все чудится ночами звон стекла и крики, – и он первым находит записку, оставленную моей дочерью на кухонном столе.

Все праздники когда-нибудь заканчиваются. На то они и праздники. Поехала домой, к папе. Целую, Руби.

– Так-то вот. Дочь за меня все решила, – говорю я.

Пальцы Бакстера пробегают по моим плечам, как по клавишам пианино.

– Детка, я нутром чую, что Роберт поймет, почему ты жила так, как жила. Только расскажи ему все. Наизнанку вывернись, чтоб аж до боли.

Я собираюсь с духом много часов, почти до вечера. Моя храбрость – как осенние листья в ветреный день: вроде смел их в кучу, а ветерок дунул – и работа насмарку.

К полудню получаю от Руби СМСку: она дома, Роберт не сердится. Пробую дозвониться до нее, но довольствуюсь голосовой почтой. «Я тоже возвращаюсь, ласточка», – говорю я в трубку и отключаюсь.

Поезд прибывает к платформе вокзала Виктория ровно в пять вечера. Зная, что Руби с Робертом, а значит, в безопасности, я тянула с отъездом сколько могла. Прогулялась с Бакстером по берегу, обнимая его объемистую талию и радуясь ощущению его пухлой ладони на своих волосах. Совсем как в былые времена…

От вокзала я взяла такси.

Дом встретил меня запахом грязного белья и тухлятины – Роберт ни разу не вынес мусор. На кухонном столе смятая пачка «Мальборо». Кто это здесь курил, интересно? Я обхожу дом, как привидение, выискивающее, кого бы повергнуть в ужас. Пугать некого: в доме ни души.

– Роб! – все же окликаю я. Вдруг они с Руби решили поиграть в прятки и сейчас выпрыгнут откуда-нибудь, с шариками и хлопушками? Добро пожаловать домой, любимая. Я все простил.

Только я забыла, за что меня нужно прощать, – вот в чем беда.

Я вздрагиваю от телефонного звонка. Крадусь на кухню неслышной поступью львицы на охоте. Протягиваю руку – и отшатываюсь, когда включается автоответчик.

– Роб, ты дома? (Пауза.) Сними трубку, Роб! Ч-черт… Перезвони!

Бип. Щелк.

Голос Дэна я узнала бы и во сне. Выходит, Роберт не на фирме. Должно быть, повел Руби в кино и в кафе-мороженое. Празднуют возвращение.