Сэм Хайес - Моя чужая дочь

– А то чьи же? У Руби, если помнишь, длинные и темные. (И совершенно не похожие на волосы Эрин.) – С моими тоже не спутать. Остается Эрин.

В комнате Руби подходящего образца не нашлось, и, спустившись на кухню, Луиза уже собралась звонить приятелю с кафедры генетики, когда Роберт вспомнил:

– Постой-ка. Я ее тысячу раз ругал, а теперь, представь, благодарен за эту мерзкую привычку. – Он ткнул пальцем в ошметок розовой жвачки, прилепленный к краю бокала с остатками молока, теперь уже прокисшего. Бокал так и остался невымытым, вместе с тарелками от последнего ужина Эрин и Руби. – Жвачка сойдет?

– Еще бы. Только чем докажешь, что ее жевала Руби?

Он улыбнулся:

– Эрин под дулом пистолета не заставишь сунуть в рот эту гадость. Зато у Руби вечно полные карманы резинки. Это ее, не сомневайся.

Луиза ножом отколупнула розовый комочек и сбросила в пакетик для заморозки продуктов. Взяла со стола второй пакет, с волосами Эрин.

– Ключи, мистер. – Она выхватила ключи от машины из пальцев Роберта. – Я быстро. А ты пока сиди тихо и не дергайся.

Луиза двинулась на выход, но через несколько шагов притормозила и оглянулась на Роберта. Тревога тенью легла на его лицо, затаилась в глазах и уголках губ. Луиза вернулась и поцеловала его в щеку:

– Я скоро вернусь.

Роберт не стал дожидаться Луизу в пустом доме. Нашел ключи от машины Эрин – с момента бегства хозяйки ее автомобиль так и грустил на улице – и отправился на работу.

В офисе покой и тишина; Таня выключила компьютеры, и лишь тускло-красные указатели аварийного выхода освещали дорожку к его кабинету. На часах только десять минут седьмого, но клиенты уже притихли – аккуратно разложенные по папкам, усмирив на ночь свои обиды и ссоры. В конце каждого дня, закрывая шкаф, Таня прикладывала палец к губам со словами: «Ш-ш-ш! Спокойной ночи всем».

Роберт опустился в кресло – оно отозвалось кожаным скрипом. Стол был пуст, за исключением единственной папки. Роберт старался поддерживать порядок в кабинете, чтобы не волноваться насчет горы срочных дел, даже если их и впрямь скапливалась гора. Он взял со стола папку. Так и думал – дело Боумена.

Вспомнилась Мэри Боумен, ее изувеченное лицо, молившее о помощи, хотя сама она и сказала, что готова отступиться. Да как же можно без борьбы отдать собственных детей?

И какое имеет право адвокат требовать, чтобы их отобрали у родной матери? Эти несчастные дети – пешки в грязной игре, и Роберт не желал принимать в ней участие. Только сейчас ему пришло в голову, что в иных ситуациях мать лишена выбора.

Он прошел в кабинет Дэна, налил себе выпить и, пригубив бренди, обвел взглядом владения старшего партнера фирмы. Картины – оригиналы, разумеется, – антикварная мебель, шкафы с фолиантами в кожаных переплетах. Обстановка кричала: мой босс успешен и непременно выиграет ваше дело. Дэн принимал исключительно важных клиентов как бы редки они ни были, – а Роберту доставался мусор вроде Джеда Боумена. С бокалом в руке Роберт вернулся к себе в кабинет. Вот возьму и оставлю, думал он, папку Боумена на столе Дэна. Пусть выкручивается. Но это значило бы преподнести Джеду победу на блюдечке. Дэн разнесет в пыль защиту Мэри и добьется для Джеда опеки над детьми. Мэри Боумен – недостойная мать, неверная жена и наркоманка. Она безработная и безвольная. Джед же, напротив, – глава семьи, считающий своей обязанностью оградить несовершеннолетних от дурного влияния матери. Теперь у него есть работа, и он ни перед чем не остановится, лишь бы утопить жену в грязи да там и оставить, на самом дне жизни. Жажда отмщения – великая сила, и она вела Джеда Боумена в бой.

Роберт взял из стакана красный маркер и размашисто черкнул поперек папки: «Закрыто». Фирма «Мейсон и Найт» не будет представлять интересы подонка. Что же до Мэри… Роберт решил, что обеспечит ей лучшего лондонского защитника.

Роберт забросил ноги на стол, откинулся на спинку кресла. Мысли вновь вернулись к Эрин. Что могло толкнуть ее на похищение малышки Руби? Он сотню раз перечитал статью. Черил и заскочила-то в супермаркет всего на пару минут. Бедняжка – что она пережила, обнаружив пустую машину…

Если Эрин придется встретиться с Черил – попросит она прощения или нет?

Проведя час в раздумьях, Роберт потянулся к телефону. Вряд ли Эрин сожалеет о своем поступке. Да и должна ли? Разве может женщина жалеть о том, что тринадцать лет воспитывала дочь? Роберт нашел номер телефона в Интернете и набрал, без уверенности, впрочем, что услышит инспектора Джорджа Ламли. Тот мог выйти на пенсию, мог переехать куда-нибудь, мог умереть.