Итан Блэк - Мертвый среди живых

Длинная пауза. Потом слова: «Почему вам?»

Воорт всматривается в экран. Курсор пульсирует над вопросительным знаком. Каждый электронный бит направляет стрелу вины Воорту в грудь, и в где-то в голове начинает медленно пульсировать боль.

«Я не знаю. — Он сразу переходит к следующей теме: — Вы слышали когда-нибудь о Габриэль Вьера?»

«Нет».

«Простите, что спрашиваю, но не пользовался ли ваш бывший муж услугами проституток?»

Воорт задерживает дыхание, боясь, как бы Марсия не начала сходить с ума, но он обязан был задать этот вопрос. В комнате напряженное молчание, слышен только шорох проносящихся мимо машин. Пустые ящики шкафчика для документов открыты, как будто если они выдвинуты, то внутри магически возникнет улика.

«Никаких проституток и никогда», — холодно, как кажется Воорту, отвечает Марсия.

«Благодарю вас. За границей бывали? Пользовались услугами бюро путешествий?»

«Нет. А что такое?»

«Знаете что-нибудь о Филиппе Халле? Вам знакомо это имя?»

Пауза.

«Филипп Халл консультировал Управление образования при составлении строительного плана».

— Опять строительство, — выдыхает Воорт и просит ответить подробнее. Стоящие сзади наклоняются ближе к экрану. Они совершенно спокойны.

Долгая пауза.

— Где она там? — говорит Ева.

Вдруг на экран врывается сплошной поток букв: «Обожеперила».

«Перила? Объясните». «СломалисьвНатанХейле».

«Сломались перила? Пострадали люди?» — спрашивает Воорт.

Ответа нет.

Воорт повторяет затаив дыхание: «Кто пострадал?»

Ничего.

— Подождите, я помню, — говорит Томми Динс. — Это произошло при прошлой администрации. В школе обвалились перила. Было большое внесудебное разбирательство. Погибло трое или четверо ребят.

— А ведь у Уэнделла вроде бы был сын школьного возраста? — еле слышно произносит Воорт. — Помните, это сказала Эстель Мур.

— О, черт! — говорит Ева. — Среди погибших был их ребенок.

Внезапно на экран вновь выливается поток слов: «Привет, меня зовут Роб Вайрт, еще один путешественник. Марсия плачет. Мы стараемся ее успокоить. Оставайтесь на связи».

Воорт посылает сообщение: «Что она говорит? Передайте точно ее слова. Печатайте, как она говорит».

«Онетобожеобожебожебожебоже».

«И все потому, что я не зашел в ту квартиру», — думает Воорт.

«ОстановитеуэнделлапожалуйстанетБенБенБен».

— Мы с шефом были тогда в Куинсе, — говорит Сантини, словно объясняя, почему они не узнали мгновенно о падении перил в Бруклине.

— Пресса не раструбила об этом, потому что удалось не предавать факт огласке. Это была школа Натана Хейла? — говорит Динс.

Воорт даже и не помнит такого происшествия. Может быть, он был в отпуске. Начнись судебная тяжба, сломавшиеся перила в школе оказались бы среди новостей на день-два или чуть дольше. Но в Нью-Йорке столько всего происходит… Эта новость, вероятно, просуществовала всего несколько дней, особенно если юристы оказались умелыми и соглашение сторон помешало разоблачению.

Он печатает: «Можете ли вы попросить Марсию вернуться к клавиатуре?»

«Она в истерике».

«Можете ли передавать ей вопросы?»

«Монахи кормят ее супом».

«Спросите, было ли судебное разбирательство».

«За ужином она что-то говорила о внесудебном соглашении. Проиграть…»

Связь прерывается.

Мики бьет кулаком по столу:

— Черт!

Предметы на столе подпрыгивают, а Воорт думает, что связь со строительством и обрушение лестницы так или иначе прояснятся в ближайшие несколько часов. Но проблема во времени.

— Постарайтесь вернуть ее, — говорит Ева.

— Нам нужны все отчеты по этому плану строительства, — произносит Воорт.

Сантини и Динс уже говорят по сотовым.

— А еще нам нужны рекомендации Халла и принятые на их основании решения правления, — продолжает Воорт.

Общий читальный зал главного здания Манхэттенской библиотеки на Пятой авеню очень большой и обшит деревянными панелями, ряды ламп с зелеными плафонами освещают длинные столы орехового дерева. Исследователи сосредоточенно изучают федеральные отчеты — штатов и городского правительства. Недавние публикации доступны в печатном виде. Все остальное — документы, которым более двух лет, — микрофильмы.

И вот три года назад Уэнделл сидит в центре зала, изучая три толстых отчета. Сердце бьется учащенно, глаза болят от напряжения — он сидит здесь семь часов не вставая.

Не так уж и трудно вычислить, с чего начать поиски, раз известно, что надо искать.