Стив Берри - Третий секрет

— Не забывай, что суждения Папы о вере и морали непогрешимы. Этот перл выдал в тысяча восемьсот семидесятом году Первый Ватиканский собор. А представь себе, что в один прекрасный день выяснится, что слова Девы противоречат догме? Вот это было бы здорово!

Похоже, Кили понравилась эта мысль.

— Может, мы напишем об этом книгу? — оживился он. — О третьем Фатимском откровении? Разоблачим лицемерие, расскажем о делах пап и кардиналов. Может, даже о самом Валендреа?

— А как же твое дело? Или тебе уже все равно?

— Неужели ты серьезно думаешь, что трибунал может закончиться в мою пользу?

— Они могут ограничиться предупреждением. Тогда и они сохранят контроль над тобой, и ты не лишишься сана.

Он усмехнулся:

— Ты слишком переживаешь из-за моего сана. Для атеистки это странно.

— Да пошел ты.

Действительно, она слишком много рассказала ему о себе.

— Опять сердишься. Такая ты мне нравишься.

Он сделал еще глоток вина.

— Вчера звонили из Си-эн-эн. Хотят, чтобы я освещал следующий конклав.

— Рада за тебя. Здорово.

Она подумала, что же ожидает теперь их проект.

— Не волнуйся. Книгу мы напишем. Сейчас мой агент ведет переговоры с издателями о ней и о еще одном романе. Мы сработаемся.

Она удивительно быстро поняла, что надо делать. Это был случай, когда решение осознаешь мгновенно и ясно. Они не сработаются. Перспективный вначале проект стал пустым и пошлым. К счастью, у нее еще осталось несколько тысяч евро из данной Валендреа суммы, этого хватит, чтобы вернуться во Францию или в Германию и устроиться в какую-нибудь газету или журнал. Теперь она будет вести себя примерно и работать как полагается.

— Катерина, ты слышишь меня? — спросил Кили.

Она вспомнила, что он сидит рядом.

— Ты как будто где-то далеко отсюда.

— Да. Знаешь, Том, книги не будет. Завтра я уезжаю из Рима. Придется тебе поискать другого автора.

Официант поставил на стол блюдо со свежим хлебом.

— Найду, — спокойно сказал он.

— Я думала, ты отреагируешь не так.

Он взял кусок хлеба.

— Я бы на твоем месте держался меня. Я намерен пойти далеко.

Она встала из-за стола.

— Просто мне в другую сторону.

— Все еще ждешь его?

— Я никого не жду. Просто не могу больше тебя видеть. Мой отец говорил, что чем выше обезьяна залезет на шест, тем лучше видно ее задницу.

Уходя, она впервые за последние несколько недель почувствовала облегчение.

Кастель-Гандольфо

13 ноября, понедельник

6.00

Мишнер всегда обходился без будильника, обладая каким-то внутренним хронометром, позволявшим ему вставать точно в назначенное время. Будучи архиепископом, а затем и кардиналом, Якоб Фолкнер объездил полмира, участвуя в заседаниях всевозможных комитетов, и всегда полагался только на способность Мишнера вставать вовремя. Пунктуальность не входила в число достоинств Климента XV.

Как и в Риме, спальня Мишнера находилась рядом с апартаментами Климента и была соединена с ней прямой телефонной связью. Через два часа они должны на вертолете вернуться в Ватикан. Папа еще успевал помолиться, позавтракать и просмотреть все накопившиеся за два дня дела. Накануне вечером по факсу прислали несколько деловых писем, и Мишнер уже подготовил их для рассмотрения Папы. Он знал, что остаток дня пройдет в бесконечной деловой суете, поскольку на все послеобеденное время до самого вечера запланировано еще несколько папских аудиенций. Предстоит даже часовая встреча с кардиналом Валендреа для обсуждения международных дел.

Мишнер не переставал думать об отслуженной им утром заупокойной мессе. После нее Климент проплакал в часовне не меньше получаса. Они возвращались к этой теме. Не стоило говорить о том, что не давало покоя его старому другу. Может быть, в другой раз. Наверное, возвращение в Ватикан к рутинной работе сможет отвлечь Папу от тяжких мыслей. Смотреть на эти переживания тяжело.

Он принял душ, надел черную выглаженную сутану и покинул комнату. Проходя по коридору мимо апартаментов Папы, увидел у дверей камергера и одну из монахинь-горничных. Мишнер глянул на часы. Без четверти семь. Он указал на дверь:

— Еще не вставал?

Камергер покачал головой:

— Ничего не слышно.

Каждое утро прислуга ждала у дверей Папы, внимательно следя за каждым звуком. Обычно Климент поднимался между шестью и половиной седьмого. Услышав в комнате движение, камергер негромко стучал в дверь, и начинались обычные утренние процедуры — душ, бритье и одевание. Климент не любил, чтобы ему помогали мыться. Он принимал душ сам, пока камергер застилал кровать и готовил его облачение. Горничная прибирала комнату и приносила завтрак.