Джеймс Гриппандо - Смерть в кредит

– Думаю, он погорячился, слишком серьезно воспринял постановление, вынесенное в ходе предварительного слушания. Отправился домой, несчастный богатенький мальчик, и вдруг понял, что вполне может попасть за решетку, причем надолго. В Джорджии с насильниками не церемонятся: десять лет – минимум, даже по первому разу.

– А в его случае что-то от десяти до двадцати.

– Откуда вы знаете?

– Я видел шрам на ноге Мии. Не знаю, откуда он взялся, но если она получила его, еще будучи Терезой, то это очень неприятное отягчающее обстоятельство.

Шарлин посерьезнела.

– У нее была серьезная рана. И при этом семья яростно пыталась ее запугать и опорочить. Мерзавцы.

– Семья?

– Да, семья Монтальво. Они подключили все силы, пытались изобразить дело так, будто бы она все выдумала для того, чтобы вывести его на гражданский суд. Хотела отхватить жирный куш.

– А они богаты?

– Ужасно. Жерар заправлял пятью или шестью ночными клубами, из которых так и лились денежки, сотни тысяч долларов каждый год. Для семьи это разменная монета.

– Ну и как, сработала их схема? В отношении Терезы.

– В конце концов она не выдержала. Я подготовила ее к обычному набору идиотских утверждений, с которыми приходится сталкиваться жертвам насилия. Такие уморительные фишки типа: «Если гулять под дождем, то обязательно промокнешь». Но их изобретательность даже меня ставила в тупик. Они не поскупились на усилия, чтобы выставить ее негодяйкой, которая выдвинула ложное обвинение ради денег.

– И что про нее говорили?

– Ну, для начала, про порез на ноге. Этот сукин сын рассек ей бедро разбитой лампочкой. И у них хватило наглости утверждать, что она сама это сделала, для пущей убедительности. И это еще цветочки.

– Расскажите еще, – попросил Джек. – Я должен лучше понять, что он за человек.

Шарлин глубоко вздохнула, задумалась.

– Так, попытаюсь что-нибудь вспомнить. Они сфабриковали фотографии, где она была с голыми мужчинами. Цифровой фотомонтаж. По молодости девчонка подрабатывала фотомоделью, а они каким-то образом раздобыли снимки.

– Она снималась обнаженной?

– Да нет. Совершенно невинные кадры. Лицо крупным планом. Да только не надо быть гением, чтобы взять улыбающуюся физиономию и влепить ее между двумя гигантскими пенисами. Такое впечатление, что она собирается ими заняться. И это развесили по всему Интернету, как раз за пару дней до предварительного слушания.

– Подонки.

– И еще стих.

– Какой стих?

– В прессу просочилась информация, будто бы это стихотворение двусмысленного содержания Тереза написала в своем дневнике. Кто-то узнал в нем уже существующую песню, и тогда они запели по-другому – мол, это песня с ее любимого диска.

– И что это за песня?

Шарлин изобразила гримаску, будто пыталась разделить в уме шестьсот девяносто четыре на семнадцать. Потом встала и подошла к компьютеру.

– Помню пару слов. Зададим в поиск, посмотрим, что выйдет.

Она что-то напечатала на клавиатуре, машина выдала результаты.

– Ну вот.

Отступив на шаг, она пригласила Джека взглянуть на песню «Мерзкая девчонка» группы «Бронкс битчес».

– Это женская рэп-банда, – пояснила Шарлин.

Стихи не нуждались в комментариях.

Джек отошел от монитора.

– Не скажу, что подобное творчество в ее вкусе.

– Разумеется, она здесь ни при чем – Монтальво и его клубные подпаски устроили все, чтобы ее опорочить. Наверняка это не единственная выходка в своем роде, но я сейчас не смогу вспомнить ничего конкретного. Бедняжка прошла семь кругов ада.

– А сторона защиты выдвигала на предварительном слушании какие-нибудь улики?

– Да, у них был один свидетель – вышибала из ночного клуба Жерара. Он утверждал, что Тереза знала, на что шла, – она поднялась в номер ради денег.

– Секундочку, – оживился Джек. – То есть вы хотите сказать, что защита по своей собственной инициативе раскрыла значение формулировки «девушка на миллион»?

– Да. Это было главной темой в партии вышибалы.

– Получается, вся защита основывалась на признании того факта, что Жерару нравилось снимать женщин, которые…

– Для которых это было впервые, – пояснила Шарлин. – Молодые особы, которые никогда себя не продавали. Если не ошибаюсь, он так и выразился: «Шлюхи, которые никогда не шлюшничали».