Алексей Яковлев - «Прощание славянки»

Критский сказал участливо:

— Остановитесь, Ярослав Андреевич.

Я даже вздрогнул. Этот роскошный персонаж тоже предупреждал меня. Я посмотрел на зеленую коробочку и потянулся к ней.

— Игорь Михайлович, дайте мне ее на один день. Всего на один!

Критский накрыл коробочку ладонью.

— Зачем же вам оригинал? Я приготовил вам копию. Отличный ксерокс, — он достал из стола копию, а коробочку тут же спрятал в ящик и закрыл его на ключ. — Дарю! — протянул он мне ксерокс.

Когда я уже был в дверях. Критский окликнул меня негромко:

— Ярослав Андреевич… Послушайте старика… Они страшные люди, поберегите себя, сударь…

Я не послушал его… Если бы я знал тогда, как закрутит меня проклятый, сумасшедший диск «чертова колеса»…

Алина стала грудью перед дверями кабинета:

— Константин Николаевич занят!

Я зачем-то махал перед ее носом свеженьким ксероксом.

— Я по делу! По важному делу!

Алина склонила голову и презрительно прищурилась:

— Знаю я ваши дела. Вы его только отвлекаете…

Я схватил ее за локти и крепко сжал:

— Дурочка!

Алина фыркнула мне в лицо по-кошачьи:

— Псих!

Я сжал ее крепче.

— Дело идет о жизни твоего шефа! О его жизни!

— Псих! Я охрану позову!

Я оттолкнул ее от дверей и влетел в кабинет. Константин, уставясь взглядом в старинную картину, вальяжно разговаривал с кем-то по телефону:

— Во сколько? В девятнадцать? Буду. Обязательно буду.

Он даже не посмотрел на меня. Я, не дожидаясь его приглашения, плюхнулся в кресло и тоже уставился в копию Пуссена. На ней только что вышедшие из леса два бородатых, одетых в овечьи шкуры пастуха стояли у надгробного камня, на котором лежал белый череп. Я отлично помнил высеченный на надгробье масонский девиз: «Et in Arcadia ego» — «И вот я в Аркадии». Картина эта была безусловно приобретением все знающего доктора искусствоведения.

Константин положил трубку.

— Извини, Ивас-сик, не до тебя. В семь часов комиссия. До юбилея два дня! Дел по горло! — он провел по своему горлу большим пальцем. — Груда дел. Суматоха явлений, как говорится… Заходи, Ивас-сик, после девятого. Потрендим, поддадим чуток. После девятого. Я понятно излагаю? Пока, — и он протянул мне мощную руку.

Я растерялся.

— Ты же говорил — у тебя неприятности…

Константин убрал руку и сверкнул фиксой.

— Мои неприятности уже кончились.

— Когда?!

— Когда ты с Игорем Михайловичем поговорил. Я понятно излагаю?

Он все изложил понятно. Даже чересчур понятно.

— Значит, твои неприятности были из-за меня?

Константин виновато улыбнулся.

— Это Критский. Это он решил, что ты с ними связан. Что ты на них работаешь. А теперь отзвонил мне и успокоил. Знаешь, как он тебя назвал? Безумцем! — Константин засмеялся. — Безумным конспирологом… Вот как он тебя назвал. Действительно, Ивас— сик, оставь ты эти несчастные бумаги. Не время…

Я рассердился:

— Они из-за этих бумаг людей вешают, а я, выходит, безумец?!

Константин добродушно успокаивал меня:

— Это их бумаги. Они их назад требуют А ты-то при чем?

Я не сдавался:

— Критский говорит, что это бумаги Пушкина! Что их Геккерн у него выкрал!

Теперь рассердился Константин:

— А ты родственник Пушкина?! Кто ему ты?! Кто он тебе?! Не засирай мне мозги, Ивас-сик! Гарнитур у меня, — он обвел широким жестом кабинет. — Больше меня ничего не колышет! Я понятно излагаю? Не мешай работать! Испарись, Ивас-сик! Испарись!

Я знал, что одному мне бумаг не найти. Без Константина мне просто не справиться с ними. Но он выгонял меня из кабинета. Откровенно и нагло выгонял. Я встал и пошел к двери.

— Эй, безумец! — остановил он меня. — Получи-ка аванец.

Константин развернул на столе мощный бумажник и вытащил оттуда зеленую бумажку.

— На. Отдохни. Тяпни за вечную память Александра Сергеевича. Но не безумствуй. Помни о клизме из битого стекла!

Я посмотрел на него с ненавистью и рванул на себя ручку двери. Прямо на меня упала стоявшая за дверью

Алина. Она сердито отпихнула меня и подошла к Константину.

— Константин Николаевич, вам срочный пакет.

Ну как тут не поверить в Его Величество Случай!

Православные люди считают, что ничего случайного в жизни нет, что все происходит по воле Божьей. Тогда получается, что Случай — просто одно из Его имен.

Откинутый Алиной от дверей, я снова, смущенный, к ним подобрался. И снова меня окликнул Константин:

— Эй, безумец, иди-ка сюда! Быстро!