Алексей Яковлев - «Прощание славянки»

Константин затушил в консервной банке черную сигарету.

— Какой он старичок, мы с тобой скоро увидим!

Я вспомнил бледного директора у фанерных дверей.

— Нет! Старичок — не Покупатель…

— Почему ты так решил? — спросил Константин недовольно.

Я объяснил:

— Первое, что сделал директор, когда труп увидел, бросился к сейфу. Проверять — не хапнул ли оттуда чего убийца! Стал бы Покупатель по чужим сейфам лазить?… И сам бы убивать никогда не пошел. У него для этого отморозков полно. Таких, как Мангуст, например…

— С чего ты взял, что полно?

— Помнишь, как директор вопил: «На кого они подняли грязные руки?!» ОНИ! А кого называют «они»?

— Чертей, что ли? — спросил серьезно Константин.

Я вспомнил монументальную наколку на груди Котяры и улыбнулся.

— Значений много. Но такой человек, как директор, мог иметь в виду только одно — спецслужбы… КГБ, например… или как оно теперь называется?

— Может, ты и прав… — подумав, согласился Константин. — Миша нам ничего больше не скажет…

— Почему?

— Потому что он живой, а его друг на струне висит. Миша уже предупрежден Покупателем… Никто нам о нем ничего не скажет… Ну и ладно. Мы сами на него выйдем, Славик! Сами!

У меня вдруг мелькнула сумасшедшая мысль. Я привык в своей работе не отбрасывать самые невероятные вещи. В тайной истории часто случалось, что именно самые абсурдные, казалось бы, подозрения и становились жуткой реальностью. И я спросил Константина:

— Костя, ты правда думаешь, что для профессора доклад самое главное?

Константин насторожился.

— Куда ты клонишь, советник?

— Я думаю, что доклад его для вида только…

— Как это для вида?

— А как ты квартиру у Адика покупал. Сам говоришь, делал вид, что квартира для тебя самое главное, а мебель просто заодно берешь…

Константин долго смотрел на меня в упор:

— Ты даешь, советник! Ты, брат, ёкнулся совсем на своих тайнах! Месье Леон только вчера прилетел.

— А сегодня появились два трупа… И старичок…

— Стоп! — перебил меня Константин. — А ты?

— Что я?

— В тебя-то раньше стреляли! Когда месье Леон в воздухе был! Бред! Чушь собачья! Уволю! За бред я отказываюсь платить!

— Допустить-то можно? — защищался я.

— Чушь! — отрезал Константин. — За такие допуски в сумасшедшем доме ставят клизму из битого стекла! Я понятно излагаю? Ты бы слышал, как расстроился месье Леон, когда я сказал, что он сегодня мебель не получит…

— Ты ему сказал?

— А что я мог? Утром я ему обещал. А что я ему вечером скажу? Я перенес все на завтра. Сослался на дела. А он заволновался. Французы вообще прижимистый народ. А он не поскупился… он заволновался очень… что-то подозревает… Какой ему смысл в такие страшные прятки играть?! Ты даешь, советник! Стыдно, Славик.

Я извинился.

— В науке и отрицательный результат — результат…

— Договоримся сразу, — сурово предупредил Константин. — Мне некогда за отрицательные результаты платить! Мебель должна быть у меня завтра! Я понятно излагаю?

Мы выпили и доели остывшее блюдо, у которого не было названия. Константин аккуратно вытер выкидной нож о кухонное полотенце и пошел к плите заваривать кофе.

— Для профессора доклад самое главное, Славик. Он сенсацию приготовил. Вся научная общественность на уши встанет! Как пахнет-то, Славик! А? Настоящий «Мокко».

Я заинтересовался:

— А в чем сенсация?

— Профессор с собой специально Жорика привез!

— Зачем?

Константин разлил по чашкам кофе и объяснил с достоинством:

— Чтобы общественность перед Жориком извинилась за его оболганного предка! Я понятно излагаю?

— За Дантеса? — вскрикнул я. — За него извиняться?!

— Дантес ни в чем не виноват, — спокойно объяснил Константин, прихлебывая «Мокко».

— Как не виноват? Он Пушкина убил!

— На дуэли. По-честному. Он же не повесил Пушкина на струне… Мужские разборки тогда кончались дуэлью. Кодекс чести. В чем Дантес виноват? Его Александр Сергеевич вызвал. Он вышел. И ему повезло…

— Дантес сам вызвал! — вздохнул я. — Убил Пушкина — и не виноват?

Константин сказал торжественно:

— Любовь не бывает виноватой.

— Какая любовь? — не понял я.

— Дантес любил Натали. И она его любила. Профессор нашел ее письма Дантесу. Вот такая «семейная история». Очень нежные письма, Славик…

— Не может быть!

Константин уставился на меня глазами цвета «металлик».

— Я похож на идиота? Наш фонд оплачивает всю поездку французов. Стал бы я без реальных документов такие деньги швырять? Профессор письма Натали обещает продать моему фонду.