Джудит Гулд - Плохо быть богатой

Но Кочина был известен тем, что никогда не отступал. Он продолжал смотреть на Дункана и, выждав паузу, спросил:

— Ну так как?

Дункан взял недопитый стакан и сделал глоток.

— Вы мерзавец, — спокойно произнес он. Но для Кочины это было как об стенку горох. Дункан внимательно изучал его лицо.

— Но почему она? Почему именно Билли? Тот тяжело вздохнул.

— Потому что, доктор Купер, мы знаем, что он охотится за ней.

Дункан допил стакан.

— Пусть он охотится за кем-нибудь еще.

— Мы будем охранять ее круглосуточно.

— И вы думаете, что от этого мы будем спать спокойнее? — невесело хохотнул Дункан.

Билли взяла его за руку.

— Док…

Повернувшись, он нежно коснулся ее лица.

— Билли, я не позволю им. Я не позволю им использовать тебя.

— Дорогой, пожалуйста, послушай, что он говорит! Если мы не поможем поймать его, он… он все равно придет опять. Понимаешь? Мы ДОЛЖНЫ помочь поймать его. Если не ради кого-то еще, то ради меня.

Ее глаза с отчаянием и мольбой глядели на него.

Слишком ошеломленный, чтобы опять спорить, он просто сидел, не говоря ни слова. Билли, даже находясь в таком состоянии, безошибочно выразила то, что ему не приходило в голову. Вероятно, он уже не может рассуждать здраво. Если бы он просто спокойно подумал, то наверняка бы уже сам все понял. И уже давно.

И он окаменел от этой мысли. Моя Билли. Моя чудная Билли. За ней будут следовать и охранять днем и ночью. Пока это чудовище снова не обнаружит себя. А когда-нибудь он снова появится. Должен появиться.

У него осталось незаконченное дело.

Незаконченное дело, которое зовут Билли Дон.

О, Господи!

Я этого не вынесу!

Но это должно быть сделано.

Тот же город, то же время

ВТОРЫМ ПЛАНОМ: МИСС КРОВЬ

Казалось, что лица жертв, приколотые к болванкам для париков, смеются над ним. Неудача! Провал!

Мисс Кровь, нервно расхаживая по комнате, рвал на себе волосы и кожа на голове уже горела огнем. Он тяжело дышал, в глазах застыли слезы отчаяния. Сорвалось! И как раз в тот момент, когда все складывалось так удачно; он уже держал ее, драгоценную добычу буквально вырвали у него из рук.

Он слышал взрывы смеха, а это было невыносимо. Пытаясь заглушить этот раздирающий смех, он захлопал в ладоши, но волны смеха то стихали, то вновь становились громче.

— Заткнитесь! Все заткнитесь! — не помня себя заорал он.

Он резко повернулся, и смех тут же прекратился. На него смотрели молчаливые лица его жертв.

Схватив нож и угрожающе вытянув его перед собой, он медленно подошел к стойке с париками.

— Вы смеетесь надо мной! — крикнул он фотографиям, приколотым к парикам. — Вам очень весело!

Тишина. Лица манекенщиц, такие красивые, что при взгляде на них возникало какое-то болезненное чувство, блестящие губы, приоткрытые в улыбке, переливающиеся волосы, — они безмолвно взирали на него.

— Кто из вас первый начал? — взвизгнул он. — Признавайтесь, мерзавки, кто поднял меня на смех?

Тишина.

— Отвечайте! — затопал он ногами. Мисс Кровь тяжело вздохнул.

— Ну, сладкие мои, вы не оставляете мне выбора. — Его губы медленно сложились в жестокую мрачную улыбку. — И вы все будете наказаны! Слышите? Тогда в следующий раз вы будете умнее и не посмеете так шутить со мной!

И, схватив первую болванку с париком, он с размаху вонзил в нее нож. Он кромсал и колол до тех пор, пока не изорвал в клочки бумажное лицо и синтетическая набивка и вата не разлетелись по всей комнате.

Затем, не останавливаясь, он схватил вторую болванку, потом — еще одну.

Когда он наконец остановился, ужас содеянного захлестнул его холодной липкой волной. Со стоном уронив нож, он попятился к двери.

— О, мои сладкие! Мои хорошие! — завыл он, с силой вцепившись себе в волосы и мечась по комнате. Затем бросился к безмолвным лицам и тяжело рухнул перед ними на колени.

— Посмотрите, что эта сука заставила меня сделать! — зарыдал он. — Какое горе для всех нас! Но я доберусь до нее! Вот увидите! Эта сучка еще узнает! И очень скоро!

Проехав по дуге подъездной дорожки, дорогой лимузин остановился перед новым небоскребом на Восточной 81-й улице, и Эдвина вышла как раз напротив входа. В дверях стоял швейцар, одетый подобно королевскому гвардейцу: блестящий шлем с ленточкой под подбородком и высокие лакированные сапоги выше колен.