Джудит Гулд - Плохо быть богатой

Черт!

Насупившись, он смотрел на мерцающий экран.

— Змей, детка, ты здесь? — Это была Кончита, его новая рыжеволосая подружка. Он выпустил ее ненадолго погулять. Она была в джинсах, в которые можно влезть только с мылом, и эластичном топе. Ее твердые соски выпирали под тканью. Чтобы все пялились и пускали слюни. Ему захотелось ударить ее, но кому охота смотреть на девку с распухшей челюстью?

Он вздохнул. Ох уж эти телки! И с ними не сахар, и без них плохо.

— Какого черта тебе надо?

Кончита заволновалась. Она боялась Змея. Особенно когда он в поганом настроении.

— Тебя, Змей, только тебя, милый.

Он скосил глаза.

— Папа скучал по мне? — проворковала она, мерцая темными глазами и дразняще покачивая задом. Опустившись перед ним на колени, она уткнулась грудью ему в лицо.

Он смягчился.

— Да, милая, папа скучал по тебе, — хрипло ответил он, чувствуя, как опять возвращается боль.

Она снова прижалась к нему своими упругими грудями.

— Мама хочет.

Он отстранил ее.

— Не сейчас, дорогая. Папе больно. Может, попозже, а?

Она села рядом на корточки, откинув длинные волосы.

— О'кей, — и уставилась в телевизор.

Змей открыл банку с пивом и поднес ее к губам.

И застыл на месте.

Шерл!

На экране была Шерл!

Эта дрянь, да еще по телевидению! Говорит с прессой, мать ее! О каких-то мехах!

Вопль, вырвавшийся из его груди, был похож на рев животного, в котором смешались боль и горечь поражения.

Кончита отскочила назад, испугавшись внезапно произошедшей в ней перемене.

— В чем дело? — заскулила она. — Я ничего не сделала.

Змей прерывисто дышал, кровь клокотала в нем горячими толчками.

Как на быстро крутящейся пленке, вспыхнули отрывочные кадры воспоминаний.

— Чертова сука! — завопил он, швырнув полную банку в экран, разлетевшийся вдребезги и брызнувший снопом искр. — Я убью ее!

На Нине, стоявшей в телефонной будке, было шелковое платье с оборкой и византийским рисунком и туфли без задников с золотыми пряжками и окантованными носами. На плече висела большая сумка красной кожи.

— Это Оби Кьюти?

— Кто это? — резко отозвалась Оби из одной из квартир в высотной башне на той же улице. В ее голосе — приятном мелодичном контральто, звучали мягкие, характерные для нигерийцев нотки. — Кто говорит?

— Мы с вами никогда не виделись. Меня зовут Нина. Мина Затопекова. — У Нины тоже было контральто, но без акцента и мелодичности. — Джой… моя сестра…

— О, извините. — Настороженный голос Оби тут же потеплел. Обычно я не бываю такой резкой, но после того, что случилось с Джой… — Она вздохнула. — Любой незнакомый голос заставляет меня вздрагивать.

— Я понимаю вас. Послушайте, я на несколько дней приехала в город, не могли бы мы встретиться? — Вдруг в голосе Нины послышались хриплые нотки, затем сопение и короткая пауза. — Джой так часто говорила о вас, что мне кажется, я вас уже знаю.

— Конечно. Я бы тоже очень хотела повидаться с вами. Может, мы вместе позавтракаем?

— А нельзя ли… знаете… встретиться где-то в более спокойном месте? Понимаете, каждый раз, когда я думаю или говорю о Джой, я начинаю плакать. Глупо, правда?

— Совсем не глупо. Послушайте, а почему бы вам не подняться ко мне?

— Вы уверены, что я не помешаю?

— Господи, конечно, нет! Так получилось, что я сегодня свободна. И сейчас я одна. Девушка, с которой мы живем, целый день на работе, и я просто слоняюсь без дела. Лучшего времени и не придумаешь.

— Через полчаса вас устроит?

— Прекрасно! Буду ждать.

— Хорошо, я… я приду, — сказала Нина и быстро повесила трубку. Она еще минутку постояла в будке, глядя на роскошную высотную башню. Дом стоял в глубине улицы, откуда узкая изогнутая дорожка вела прямо к крытому подъезду, за дверью которого Нина заметила швейцара.

Чтобы убить время, она решила обойти вокруг квартала.

Боковая улица была тихой, с большими раскидистыми деревьями, коттеджами и гаражами. На входных дверях, не бросаясь в глаза, висели таблички практикующих врачей и вывески небольших фирм-поставщиков, беззаботно щебетали птицы — редкость в большом городе. Почти не чувствовалось, что находишься в самом центре Манхэттена.

Тихая улица выходила на шумную, забитую машинами авеню, но, стоило завернуть за угол, и вы опять попадали на такую же улицу, как и предыдущая.

Через пятнадцать минут Нина подошла по подъездной дорожке к башне и вошла внутрь.

По домофону швейцар сообщил о ней, и она прошла в большой холл. Стены были облицованы светло-серым мрамором с ржавого цвета, словно варикозные вены, прожилками.