Джудит Гулд - Плохо быть богатой

— Эдс!..

— Не смей больше называть меня Эдс! И не говори, что не знаешь об опасностях, которые подстерегают людей повсюду в этом веке и в эти времена!

— Да все я знаю, — мрачно кивнул он.

— Но для тебя и это не имеет значения, — продолжала она. — Не так ли? Ты все равно готов залезть под первую же попавшуюся юбку! А потом у тебя хватает наглости возвращаться ко мне! Ну уж нет. Хватит. Чао, бэби!

Он опять тяжело вздохнул. Что уж тут можно возразить? Что он едва не забрался в постель с Кэтрин Гейдж, но все-таки не забрался? Разве сейчас это имеет какое-нибудь значение? Было такое намерение, чего уж тут оправдываться.

Эдвина со значением посмотрела на часы.

— Твои две минуты истекли, — проговорила она язвительным тоном.

— Что? Но ты даже не дала мне возможности…

— Вон! — дрожащим пальцем она указала в сторону лестницы.

— Я люблю тебя. Я понимаю, сейчас все страшно запуталось, но я и хотел все прояснить! — Натолкнувшись на непримиримое ожесточение, он еще раз пылко произнес: — Разве ты не слышишь, что я говорю? Я сказал, что люблю тебя!

Эдвина оставалась непоколебима. Ну просто Чингисхан в юбке!

— Это занятие меня больше не привлекает, Р.Л., — сообщила она сухо. — Ну, так уберешься или нет? Или же мне придется вышвырнуть тебя отсюда?

Не желая покоряться, он с упрямством сильного продолжал стоять на своем:

— Очевидно, придется меня вышвырнуть.

— Ну, тогда не говори, что тебя не предупреждали.

— Не предупреждали? О чем?

Она обреченно вздохнула.

— Вот о чем.

К этому он не готовился. Даже и мысли такой не приходило. О подобном повороте событий кто же мог подозревать, тем более ожидать этого от Эдвины! Еще секунду назад она спокойно стояла на месте и вдруг в одно мгновение колено ее взметнулось вверх, нацеленное в ту самую точку, где, по странному и несправедливому закону физиологии, оно больше всего могло причинить боль мужчине.

Остальное было как в тумане. Глаза готовы были вылезти из орбит, из груди вырвался стон. Согнувшись, он прижал руки к паху, побледнел и тяжело рухнул на колени.

Судя по всему, эта сцена доставила ее режиссеру и исполнительнице немалое удовольствие. Слегка отойдя назад, она не спускала с него глаз, пока он корчился от боли у ее ног.

Наконец, подняв голову, Р.Л. взглянул на нее со смешанным чувством боли и недоумения.

— Зачем ты так, Эдс? — выдавил он срывающимся на фальцет голосом.

— Затем, — сладким голосом объяснила Эдвина, — что иначе ты просто не понимаешь. Когда я говорю убирайся — значит, убирайся. — Она опять указала дрожащим пальцем вниз, на выход. — Ну, уматывай же! Иначе я не гарантирую, что через несколько минут ты вообще способен будешь к продолжению рода!

На этот раз осмотрительность подсказала Р.Л., что лучше подчиниться.

Казалось, само воплощение ужаса и ненависти с грохотом мчалось по 2-й улице. На перекрестке с 14-й он попал на красный, но это не остановило его.

Не обращая внимания на светофор и не снижая скорости, Змей просто резко повернул свой ревущий „харлей" направо и поехал по 14-й на запад. Для Воинов Сатаны не существует ни закона, ни порядка — только превосходство белых.

Теперь он двигался медленнее. Обдавая его горячим воздухом, мимо проносились машины. Плевать. Он не торопится. Эти несчастные засранцы в своих консервных банках обгоняют! Подумаешь! От него не убудет. Стоит только прибавить газу, и все они будут сзади.

Зная это, получаешь особое удовольствие от медленной езды. Из улицы слева вывернула машина, набитая подростками, и поехала вровень с ним; внутри оглушительно гремела музыка.

Змей взглянул на них и усмехнулся. Девчонка на заднем сиденье привлекла его внимание, и он тут же сально чмокнул губами, как будто целуя ее.

Всем своим видом показывая, что не принимает этого, она состроила обиженную гримаску и, презрительно подняв подбородок, отвернула хорошенькое личико.

— Ах ты, сучка, — пробормотал Змей, махнув ей рукой. Машина прибавила скорости и ушла вперед. — Значит, хочешь покрасоваться, трахальщик несчастный? Так, да? — Змей расхохотался. — Посмотрим, что ты скажешь на это, очко в заднице! — Он крутнул газ и открыл дроссель. Огромный мотоцикл с легкостью обогнал машину, ветер резанул по глазам, и мгновенная скорость наполнила Змея злобной радостью.

Он оглянулся: внимание сидевших в машине было приковано к нему.

Включив первую скорость, он снова поехал медленно. Затем, за несколько секунд до того, как машина поровнялась с ним, он полностью открыл дроссель и сделал „колесико".