Джудит Гулд - Навсегда

— Гм… — в дверях громко кашлянули. Вздрогнув, Стефани поставила фотографию на место и виновато обернулась. Опираясь на свою палку, на нее смотрела старушка.

— Итак, — сказала она, — что вас ко мне привело?

Мадам Балац была самой необычной женщиной из всех виденных когда-либо Стефани. Маленького роста, худенькая, эксцентричная — хотя это слишком слабо сказано — она изо всех сил старалась скрыть свои восемьдесят три года. На ней было модное ярко-красное платье, расшитое золотом, украшенное пуговицами, черные колготки, красные туфли и ярко-красные лайковые перчатки, скрывавшие морщинистые руки. На расстоянии и в неярком освещении ей можно было дать не более сорока лет. Глаза ее выглядели лучистыми, поскольку на верхние и нижние веки были наклеены густо намазанные искусственные ресницы, а шикарные темные волосы были, естественно, париком, кстати, вполне откровенно закрепленным на голове толстой черной резинкой, проходившей под подбородком. Резинка выполняла двойную функцию: придерживая парик, она одновременно чуть подтягивала дряблую морщинистую кожу.

Сидя на балконе на проржавевших стульях, какие можно часто увидеть в уличных бистро, они смотрели на Дунай, потягивая вино. Толстая, черная, пушистая кошка с сонными глазами-щелками тихонько урчала на коленях у мадам: вторая кошка, усевшись у ее ног, занималась собственным туалетом.

— Кошки, — говорила мадам Балац, — это такие удивительные создания! Такие изящные, преданные, и в то же время такие независимые, гордые. Вот, например, Аида. — Мадам явно отдавала предпочтение кошке, расположившейся у нее на коленях. — Она похожа на принцессу, правда? Неудивительно, что египтяне поклонялись кошкам. — Мадам внимательно разглядывала Стефани. — Считается, что у них девять жизней и что их убивает любопытство. Но любопытство может погубить кого угодно, вы так не считаете?

«Уж не скрытое ли это предупреждение мне, — подумала Стефани, — намек на мои занятия?» Но откуда мадам могла знать о том, чем занималась Стефани? Стефани решила, что это просто часть репертуара мадам — так сказать, легкая разминка перед основным выступлением. Мадам вот уже три часа рассказывала Стефани различные истории, засыпав ее подробностями, деталями, мелкими случаями. Сейчас шел рассказ о том, как она ужинала в одиночестве в ресторане и какой-то совершенно незнакомый человек, встав из-за соседнего столика, вдруг укусил ее в шею.

Он был маленького роста, противный, по глазам видно, что помешанный. Можете себе представить? Этот коротышка вдруг вскакивает, бросается ко мне, кусает меня в шею и убегает!

— Может быть, он воображал себя вампиром? — предположила Стефани.

Обдумав это объяснение, старушка задумчиво кивнула головой.

— Возможно, вы правы. Трансильвания не так уж далеко отсюда, вы знаете.

Стефани не совсем понимала, при чем здесь Трансильвания, но благоразумно решила промолчать.

— Ладно, — сказала старушка, поглаживая пушистый урчащий клубок на коленях, — вернемся к основной теме нашего разговора. Вас интересует Лили.

Стефани улыбнулась.

— Только не говорите мне, что она была вампиром.

Но мадам не улыбнулась в ответ на эту шутку.

— Вы знаете, Лили завораживали истории о вампирах.

— Правда? Почему?

Мадам Балац вздохнула.

— Ее сводила с ума одна только мысль о старении и смерти. Видите ли, мисс Смит, это была ее мечта — вечная жизнь.

— Правда? — голос Стефани внезапно стал хриплым. — Она что же, искала источник вечной молодости?

Мадам, выпрямившись, откинулась на спинку стула.

— А разве каждый из нас не мечтает об этом?

Стефани покачала головой.

— У Лили было больше причин, чем у кого-либо, стремиться к вечной жизни. Вы только подумайте, как трагично складывались обстоятельства ее молодости. Ее окружали смерть и старение.

— Я знаю, — кивнула Стефани. — Сначала, когда она была еще маленькой, умер ее отец, потом ее сестра Лизелотт, страдавшая героморфизмом.

— Это была трагедия! Кровь стынет в жилах. Я была знакома с бедняжкой Лизелотт. Нельзя было поверить, что это родная сестра Лили и Луизетт. Ее можно было принять за их бабушку! А ведь она была совсем молоденькая! — Мадам передернулась при этом воспоминании, как от внезапного озноба. Лежавшая на ее коленях кошка открыла глаза и жалобно мяукнула. — Тихо, тихо, моя милая, — успокоила ее старушка.

— Видимо, то, что сестра дряхлела у нее на глазах, сильно повлияло на Лили, — задумчиво сказала Стефани.