Аллан Фоллсом - День исповеди

Вероятнее всего, их было только двое, и Роскани рискнул повернуться и посмотреть вниз, в ту сторону, куда направился Гарри, несший на руках Геркулеса. Но увидел лишь дым, который вовсе не рассеивался, а, наоборот, сделался еще гуще.

Осторожно приподнявшись, он оглянулся вокруг — нет ли других «черных костюмов» — и подошел к убитому. Забрав пистолет, Роскани сунул его за пояс и направился ко второму охраннику, который громко стонал в нескольких шагах.

— Дэнни! — послышался голос Гарри из телефона, работающего по открытой линии. — Где вы?

— Рядом с вокзалом.

— Забирайтесь в вагон. Со мной Геркулес, он ранен.

Елена остановилась. Они находились на краю рощи, возле живой изгороди, за которой возвышались здания гражданской администрации Ватикана и мозаичной мастерской. Прямо перед ними располагался вокзал, а справа темным пятном вырисовывался торец вагона. Затем прозвучал гудок локомотива, и в поле зрения появился замызганный, грязно-зеленый маневровый тепловоз. Он резко остановился, и из вокзала вышел седой мужчина, державший в руке что-то вроде планшетки. Задержавшись возле локомотива, он, по-видимому, записал его номер, а потом вскарабкался по лесенке в кабину машиниста.

— Не знаю, сможет ли Геркулес…

Елена взглянула на Дэнни. Они оба явственно слышали отчаяние в голосе Гарри.

— Дэнни, — вновь заговорил Гарри. — Марчиано исчез.

— Что?

— Я не знаю, куда он делся. Он ушел один…

— Где вы были?

— Возле радиостанции. Сейчас мы возле Эфиопского колледжа… Елена, Геркулесу нужна твоя помощь.

Елена наклонилась к телефону, который держал в руке Дэнни.

— Гарри, я отыщу тебя. Только, прошу, будь осторожен…

— Дэнни, здесь Роскани, и Томас Добряк тоже здесь. Я уверен, что он знает про поезд. Смотри в оба.

— Не двигаться! — приказал Роскани.

Держа «беретту» по-армейски, обеими руками, он направил ее на стонущего охранника.

Подойдя ближе, Роскани отчетливо увидел раненого. Тот лежал с закрытыми глазами, неудобно подогнув под себя ногу. Одну руку, перемазанную в крови, он прижимал к груди, вторую не было видно за торсом. Других людей поблизости не было. Вдалеке послышался гудок локомотива. Уже второй за несколько секунд. Роскани быстро обернулся, всматриваясь сквозь дым в ту сторону, откуда донесся звук. Туда должны были уйти Гарри и Геркулес. Наверное, Марчиано тоже. И отец Дэниел, и Елена Восо. А это с очень большой вероятностью значило, что Томас Добряк тоже мог оказаться там.

Инстинкт все же заставил Роскани оглянуться. Раненый «черный костюм» повернулся и приподнялся на локте, в его руке был пистолет. Оба выстрелили одновременно. Роскани почувствовал резкий удар. Его правая нога подогнулась, и он упал. Перевернулся на живот и выстрелил еще раз. Но в этом уже не было необходимости — головорез в черном костюме был мертв, пуля снесла ему верхушку черепа. Скривившись от боли, Роскани поднялся, но тут же вскрикнул и вновь упал. По его светлым брюкам быстро расплывалось пятно крови. Он получил пулю в правое бедро.

Раздался оглушительный рокот, от которого, казалось, все здание содрогнулось.

— Va bene, — прохрипела рация Фарела.

Фарел кивнул, и двое швейцарских гвардейцев в десантных комбинезонах распахнули дверь, ведущую на крышу. И они вышли — сначала гвардейцы, а потом Фарел, крепко державший под руку святейшего отца всю дорогу к выходу.

Еще полтора десятка вооруженных до зубов швейцарских гвардейцев оцепили крышу древнего здания, по которой Папа и Фарел торопливо шли к неустойчиво, с виду, присевшему возле края армейскому вертолету, лопасти винта его продолжали неторопливо вращаться. Возле открытой двери ждали двое армейских офицеров и двое одетых в неизменные черные костюмы людей Фарела.

— Где Палестрина? — обратился Папа к Фарелу, оглянувшись вокруг; несомненно, он был уверен, что его первый министр должен был находиться возле вертолета и улететь вместе с ним.

— Он сказал, ваше святейшество, что присоединится к вам позже, — солгал Фарел.

На самом деле он не имел ни малейшего представления о том, где находится Палестрина. На протяжении последних тридцати минут он даже не имел с ним связи.

— Нет. — Святейший отец резко остановился возле открытой двери вертолета и взглянул в глаза Фарелу. — Нет, — повторил Папа. — Он не присоединится ко мне. Я это знаю, а он знает даже лучше меня.

С этими словами Джакомо Печчи, Папа Римский Лев XIV, отвернулся от Фарела и позволил одетым в черные костюмы охранникам подсадить его на ступеньку вертолета. За ним последовали сопровождающие. Дверь закрылась, Фарел попятился назад и подал знак пилоту.