* * *
Когда молоденькая медсестра убедилась в том, что компания юных людей порывается сдать кровь в третий раз, она крикнула дежурного врача. Появился ночной специалист из приемного покоя, умеющий утихомиривать буйных пьяниц и успокаивать бандитов, что привозят на ремонт своих кентов с огнестрельными ранениями.
— Полгорода пришло к вашей учительнице, — пророкотал он. — Какой смысл выкачивать вас полностью?
— А вдруг именно моя капля крови окажется самой необходимой? — воскликнула девушка, прибывшая словно с шабаша вампиров: с густо подведенными глазами, крашенными в темно-коричневый цвет губами, и с головы до ног одетая в черное. Но дело примерно так и обстояло: Инну Воробьеву страшная весть застала именно на готической вечеринке в клубе «Инкубус».
Ученики одиннадцатого «Б» собрались возле корпуса почти в полном составе. За исключением только Андрея Каширина (он лежал в другом здании той же больницы с подозрением на пневмонию) и Дилары Закировой. Впрочем, девушка уже сдала кровь для учительницы: ее привез в клинику брат. Он дождался окончания процедуры, затем усадил Дилю в машину и увез восвояси. Конечно, врач утрировал, говоря, что «пришло полгорода», но в тот вечер сдали кровь без малого триста человек. Что, в общем-то, говорит о разном. О том, что Точилова обладала четвертой группой крови и называлась на жаргоне медиков «универсальным реципиентом». О том, что «Свободный полет» разросся чуть не до сотни участников, и почти каждый их которых пришел сам и привел знакомого. О том, что Точилову знали и любили в городе больше людей, чем она могла себе представить.
К двум часам ночи было объявлено, что кровь больше не понадобится. Основная часть пришедших в больницу горожан давно уже разошлась, остались только ученики Точиловой. Их сначала вежливо попросили очистить территорию клиники, но учащиеся проигнорировали просьбу. Тогда пришли несколько человек охраны. Школьники рассредоточились и принялись бродить по близрасположенным газонам и среди зарослей живой изгороди поодиночке и парами-тройками. После этого на них перестали обращать внимание. Им никто не стал делать замечание, даже когда часа в четыре утра несколько человек из их компании полезли на фонарные столбы рядом с больничным корпусом и натянули длинные полотнища на уровне второго этажа, где уже больше десяти часов кряду реаниматоры боролись за жизнь молодой женщины… Вернее — помогали бороться ей.
…В неверном свете начинающегося дня уставившийся в окно врач прочел надпись на баннере, отпечатанном, по всей видимости, этой же ночью:
ОЛЬГА ВИКТОРОВНА! МЫ ВАС ЛЮБИМ! ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ СКОРЕЕ!
— Что им сказать? — спросил подошедший коллега, зубами стаскивая с руки латексную перчатку.
— Откуда я знаю? — тихо сказал первый врач. — Говори, не говори… Что толку? Но одиннадцать часов! Одиннадцать, КАРЛ! При таких повреждениях… При такой кровопотере… Больше половины ребер. Обе ключицы. Левое легкое — в клочья. Печень уже не собрать. У этой женщины жизней оказалось больше, чем у кошки… Я никогда не встречал такого поистине яростного желания жить.
— Я тоже, — сказал второй. — Он наконец содрал обе перчатки и швырнул их на пол. — Чертова ночь! Но мы сделали все, что могли, старик.
— Конечно. И даже больше того. Я верил до последнего, что мы ее не потеряем. Но мы не умеем творить чудеса… Попрошу у шефа день за свой счет. Если я сегодня не напьюсь, то за себя не отвечаю.
* * *
В школе погасли почти все окна. В гулком сумраке коридоров еле слышно шумели трубы отопления. Все помещения уже пустовали и были заперты, кроме кабинета директора. Там сидели Маркина и Музгалова — обе выглядели уставшими и мрачными.
— Я предлагаю связаться с ее родственниками из деревни, — произнесла завуч. — Пусть заберут тело к себе. У меня такое впечатление, что ученики собрались устроить целую манифестацию из похорон… И без того уже какой-то флеш-моб во дворе.
— Да нет там никакого флеш-моба, о чем вы? — вздохнула директриса. — Кому дети помешали? Да там и не только дети. Там и родители. По-моему, из полиции пришли ее друзья… Похорон не будет, Валентина Васильевна. Мне прислали из нотариальной конторы копию завещания. И копию распоряжения относительно всего остального.
— Точилова сделала завещание? — удивилась Музгалова. — Когда? Зачем?
— Еще весной. Она обследовалась у онкологов, ее там здорово напугали… Знаете, как врачи это умеют делать… Но, справедливости ради, причины, погубившие ее мать, вполне могут крыться в здешней жуткой экологии. Поэтому Ольга и стремились уехать отсюда.
Читать дальше