Джефф Лонг - Стена

Кьюбу он оставил спать в сплетенной ею сети. Позднее он измерит ее кровяное давление и запишет шариковой ручкой на запястье прямо над рабским браслетом. Она сидела вертикально, дышала ровно, и, даже если ее начало бы рвать, она не могла бы захлебнуться в собственных извержениях. Ее можно пока что так и оставить и позаботиться о ремонте жилища.

Он начал с себя — проверил узлы своей страховки. Затем вбил по крюку для каждого угла и вновь натянул растяжки, выровняв платформу. Там, где шнурки, скреплявшие полотнище с трубками, показались ему потертыми, он быстро пропустил дополнительный шнур. Вытащил с самого низа сломанную платформу — мимо Огастина, который продолжал суетливо плести свою сеть, — и разобрал ее на запчасти. Снял нейлоновый пол со сломанных боковых стержней и прикрепил его к растяжкам, закрыв платформу с трех сторон. Четвертую защищала скала.

К тому времени, когда Хью закончил защищать себя и Кьюбу, сумеречный свет померк. Ветер забрался под крышу Глаза и сразу же отыскал их потайное убежище. Скелет третьей платформы болтался на своих веревках, как бумажный змей, трубки с грохотом колотились о стену. Пол платформы Хью начал колебаться.

Температура быстро понижалась. Хью принялся рыться в бауле со снаряжением. Он вытащил оттуда все, от свитеров и пары чистых носков до пластиковой канистры для испражнений. Посреди платформы лежали белковые брикеты Льюиса, пакеты с портретом Чарли-тунца [37] Чарли-тунец — известный в США рекламный персонаж. и даже кремневый нож Джошуа, завернутый в эластичный бинт.

Затем он разделил запасы. Водолазку, свитер и парку, часть пищи, воды и свое личное барахло он сложил в запасной рюкзачок, который сразу же надежно закрепил на стене. Спальный мешок Огастина он конфисковал для Кьюбы. Все оставшееся он сложил в опустевший «кабан», приоткрыл угол своей самодельной палатки, высунулся и заорал во все горло:

— Огастин!

Дым уже полностью сдуло. Воздух сделался свежим, чистым и холодным. Будь сейчас чуть посветлее, Хью смог бы разглядеть в подробностях сгоревший лес. Потемневшие от копоти шпили стояли на противоположной стороне Долины, как надгробные камни. Разглядеть небо не позволяла черная крыша Глаза.

Огастин, находившийся на пятнадцать футов ниже, наконец-то прекратил свою почти бессмысленную деятельность и сидел среди веревок, обнимая покойницу. На нем не было ничего, кроме белой футболки и шорт; вид у него был замерзший. Но он, похоже, не замечал ничего, кроме присутствия Анди.

Хью спустил баул на веревке.

— Оденьтесь! — проорал он, перекрикивая разошедшийся ветер. — Там все, что нужно. Шапка. Вместо перчаток наденьте носки. Ноги засуньте в баул. Пейте. Ешьте. Приготовьте фонарик. — Все это были азбучные истины, а Огастин был профессионалом. Но напомнить лишний раз не мешало.

Хью дождался, пока Огастин возьмет мешок, а потом снова зашнуровал палатку. Он был доволен, что его напарник твердо решил оставаться там, где был. Здесь для него свободного места не нашлось бы. Потом он включил фонарь и повернулся к Кьюбе.

Она крепко спала. Хью попытался развязать веревки и ремни, опутывавшие ее тело, но они был завязаны намертво. Тогда он открыл швейцарский армейский нож и попытался распустить узлы шилом. Увы, узлы по большей части оказались несокрушимыми.

Тогда он начал резать веревки с грубой и резкой точностью военного хирурга, делающего операцию на поле боя. Помня о том, что, если он перережет не ту веревку, может распуститься весь якорь, он внимательно проверял натяжение каждого конца, пытаясь проследить, куда идет розовая веревка, потом ядовито-зеленая веревка и, наконец, веревка пестрая, как кожа гремучей змеи. Возможно, связывая все их между собой, Кьюба руководствовалась какой-то логикой, но он не мог ее уловить.

Начав с талии, он поднимался выше, освобождая ее хрупкую грудную клетку. Приподняв по одной ее покрытые ушибами и ссадинами руки, он разрезал веревки, обхватывающие плечи. Тени, падающие от рук, закрывали лезвие, мешая резать.

Став над женщиной, широко расставив ноги, Хью продолжал резать веревки, но неожиданно заметил на расслабленных руках девушки яркие пятна свежей крови. И на кистях своих рук, обмотанных черным от грязи пластырем. И на лбу у нее тоже сверкали капли крови, похожие на бусинки пота. Он отдернул нож, решив, что порезал ее.

Еще одна капля. Хью приложил ладонь к своему носу. Так и есть, кровь шла из ноздрей. Он вытер лоб женщины рукавом своего свитера и поспешил закончить работу.