Пол Кристофер - Тень Микеланджело

— Да, я купил его почти в конце войны.

— О, — неопределенно сказал Валентайн и замолчал. Гэтти был собирателем — вульгарным, если судить по декору его гостиной, — а все коллекционеры любят прихвастнуть.

— Вообще-то говоря, в Швейцарии.

— Странно, там вроде война не велась.

— Ничего странного. Я представлял армию при Алене Даллесе, в Берне.

— Правда?

— Да. «Рыцарь плаща и кинжала». Большая часть нашей тогдашней работы и сейчас остается под грифом «секретно».

— Даллес курировал миссию Бюро стратегических служб. Как сюда вписывается Ренуар?

Полковник, похоже, был удивлен тем, что Валентайн знает так много. Он поднял бровь, потом улыбнулся.

— В Европе было очень много произведений искусства на продажу. До, во время и после войны я просто пользовался возможностью того, что можно назвать избытком предложения на рынке. Но это приобретение было сделано на абсолютно законных основаниях.

— Никто и не говорил, будто это не так, — мягко ответил Валентайн.

— Я и сейчас время от времени совершаю покупки.

— И у кого?

— У Галереи Хоффмана, — ответил Гэтти. Финн сделала легкое движение. Валентайн как бы случайно положил руку ей на колено и оставил ее там. Финн не знала, что ее больше потрясло: прикосновение руки Валентайна или название галереи. Ведь именно Галерея Хоффмана значилась в компьютерном файле как источник приобретения рисунка Микеланджело. Это было еще не разгадкой тайны, но, по крайней мере, добавлением очередного элемента к складывающейся головоломке. Кинжал, францисканцы, связь Гэтти с Краули и теперь швейцарская художественная галерея — все было взаимосвязано. Связи прослеживались, но реально это мало что объясняло.

— Не кажется ли вам несколько странным то, что убийца счел необходимым проникнуть в школу в Коннектикуте, чтобы заполучить орудие убийства, которое он пустил в ход в Нью-Йорке?

— Насколько мне известно, это случайность. Кинжал был похищен в одном месте, потом объявился в другом. С тем же успехом убийца мог приобрести этот нож в здешнем ломбарде. И вообще, похититель кинжала и убийца вовсе не обязательно один и тот же человек.

— Полагаю, что, если бы вы защищались в суде, эти доводы были бы приняты во внимание.

— Но я ведь не в суде, и весьма маловероятно, чтобы мне пришлось там оказаться, — отозвался Гэтти.

— Да, пожалуй, — ответил Валентайн и легонько постучал пальцем по колену Финн.

Потом он встал, и она последовала его примеру. Старик остался сидеть. Седовласый телохранитель появился сам по себе, как будто Гэтти нажал какую-то скрытую кнопку.

— Берт, проводи этих двух людей.

Старик одарил их холодной улыбкой, а телохранитель подвел к парадной двери.

— Что это вообще было? — спросила Финн, когда они уже шли к взятой напрокат машине. — Вы так и не спросили его ни о чем, кроме Ренуара. И откуда вы узнали, что есть связь с рисунком?

— Я узнал этого Ренуара, — ответил Валентайн. — Мне доводилось видеть его раньше.

— Где?

— Там же, где и Хуана Гриса. В Международном бюллетене Регистра изящных искусств. Ренуар исчез вместе с пейзажем Писсарро в тысяча девятьсот тридцать восьмом году. Предположительно был отправлен из Амстердама в Швейцарию, но туда так и не прибыл. Да… — Он помолчал. — Надо же, два пропавших шедевра в один день! По-моему, это уже перебор.

Верхний этаж здания «Экслибриса» оказался настолько же просторным, насколько переполнены были остальные. Вернувшись от Гэтти, Валентайн вызвал большой грузовой лифт, и они молча поднялись вверх. Выйдя из лифта, Финн обнаружила перед собой пространство площадью в пять тысяч футов, напоминавшее сцену из какого-то фильма Феллини. Одно огромное, с высоким потолком помещение вело в следующее. Стены первого были отделаны под кирпич, а посреди стола с огромной черной столешницей из цельной мраморной плиты красовалась ярко-красная китайская ваза. Оттуда они вошли в широкий коридор, украшенный неоновыми скульптурами Джона Калика на темно-зеленых стенах и круглыми китайскими коврами на поблескивающем черном плиточном полу. В третьей зоне, очевидно гостиной, китайских ковров было еще больше, а на дальней стене висело огромное сюрреалистическое полотно Сидни Гольдмана с обнаженными фигурами и монахинями.

Присев на кушетку, Финн огляделась по сторонам. Валентайн исчез за углом и спустя несколько минут вернулся, неся поднос, на котором было два огромных многослойных сэндвича и пара бутылок пива с длинным горлышком.