Джон Бостон - Сесквоч

Впечатление было такое, что Туберский переживает их смерть глубже, чем Фенберг. Фенберг занимался делами. Туберский первые месяцы напивался до безобразия каждый вечер. И когда его не забирала полиция, он возвращался, когда уже было темно, и Фенберг слышал его приглушенные, переворачивающие душу всхлипывания. Фенберг прикусывал губу, чтобы тоже не заплакать. До боли. Фенберг никогда не плакал, хотя всем говорил, что это хорошая терапия.

Он обнял подушку с довольной улыбкой. Опять приближалось время представления «Трейси и бэби Фенберг». На этот раз она была в обтягивающих брюках (у нее были очень красивые ноги) и шла по канату высоко вверху, балансируя ребенком, завернутым в маленькое одеяло. Фенберг смотрел на них со своего места и хотел что-то сказать ей, но она была слишком далеко.

На ранчо Фенберга стояло ясное утро. От холодного воздуха небо стало ярко-голубым, как на картинке. Прямо за домом вертикально поднимались гранитные горы. Но такие спорные вопросы, как то, что маньяки были хорошим вложением денег, а также протест против «Багл», отступили на второй план перед эпизодом, происшедшим за завтраком, когда Злючка Джо заставил своей таинственной властью покраснеть Клиффорда.

На самом деле, ничего особенно таинственного в этом не было. Злючка Джо просто говорил «красней», и Клиффорд подчинялся.

Клиффорд был бледным, веснушчатым шестилетним мальчишкой с круглым как сыр лицом. В ответ на эту реплику младший Фенберг набирал воздуха в легкие и сжимал кулаки, изображая сильную вибрацию. Затем лицо его начинало менять цвет. Из алебастрово-белого оно окрашивалось в обычный телесный цвет, потом становилось розовым, темно-розовым, красным, малиновым, фуксиново-красным и в конце концов пурпурным. Обычно эти демонстрации заканчивались тем, что Клиффорда начинало тошнить и он начинал хватать ртом воздух. Он шатался, стараясь не упасть, затем смотрел на улыбающиеся мужские лица и сам робко улыбался, довольный всеобщим вниманием. Только в то утро Клиффорд перегнул палку и дошел до черно-голубого цвета. Он стал бы оливковым, если бы не потерял сознание.

Туберский и Злючка Джо ели завтрак и читали. Они не обращали никакого внимания на Клиффорда, который без сознания растянулся на полу в нескольких футах от них.

Фенберг с блокнотом в руке подошел к стойке. Он сосредоточенно набирал воду для чая, когда случайно взглянул вниз. И тут он обнаружил распростертого на полу ребенка, которого столько лет растил.

— Черт! — вскрикнул Фенберг и в три больших шага оказался рядом с мальчиком. — Что, во имя всего святого, произошло?

Туберский и Злючка Джо хрустели хлопьями и только пожали плечами. Клиффорд не дышал.

— Черт побери, я не могу найти пульс! — Майкл опустил голову ребенка вниз и открыл шкаф под раковиной. Он быстро отвернул крышку флакона с очистителем, разведенным на нашатырном спирте.

— Что ты собираешься делать? — спросил Злючка Джо, ложка застыла на полпути. Джо был сложен как молодой Кирк Дуглас. Твердо сжатые зубы, подбородок с ямочкой, тело боксера-профессионала, заметная внутренняя злость. Он щеголял прической под какаду, с серьгой в ухе, широкими штанами под Ральфа Лорана со складками спереди и черной майкой, на которой был изображен фюрер в облегающих кожаных штанах, модной рваной рубахе и с яркой электрогитарой. На рубашке было надпись: АДОЛЬФ ГИТЛЕР, 1939–1945 — ЕВРОПЕЙСКИЙ ТУР.

— Дай ему понюхать это, чтобы он пришел в себя, — хрипло сказал Фенберг, поддерживая голову Клиффа.

— Может, я лучше подержу? — спросил Джо.

— Нет.

Почувствовав запах, Клифф скорчил ужасную морду и быстро пришел в себя. Он был ошеломлен и плакал. Он сказал, что ему не понравилось падать в обморок. В то утро Фенберг потратил целый час, держа брата на руках, качая его и пытаясь уверить, что тот не умер и не вернулся каким-то другим мальчиком («Спасибо тебе, Джон, за твои истории о реинкарнации»).

Соломонова справедливость была быстро восстановлена. Они обменялись тумаками. Фенберг, как всегда, легко справился с тринадцатилетним в первом же раунде. Рубашка с Гитлером была конфискована, и Джо, который уже заслужил более серьезное заключение, чем Чарльз Мэнсон, был наказан дополнительными часами работы на ранчо. Сорная трава. О Господи, только не сорная трава.

Фенберг также чуть не придушил Туберского, прибавив болезненные обезьяньи удары в бицепс, чтобы тот получил в полную меру. Туберский был самым отъявленным хулиганом в Бэсин Вэли, а может быть, и повсюду, но он твердо признавал превосходство Майкла, когда дело доходило до стычек.