Джеймс Паттерсон - Четвертое июля

— Как насчет того, чтобы показаться перед публикой? — спросил Микки, взяв меня под руку. — Сегодня пятница, заседание отложат до понедельника. По-моему, сейчас самое подходящее время, чтобы поболтать с прессой.

Я протиснулась между адвокатами в коридор и спустилась по мраморной лестнице к выходу на Макаллистер-стрит. Помещение суда находилось под углом к соседним зданиям и выходило на просторный перекресток, обрамленный миниатюрным парком.

После царившего внутри полумрака меня ослепило яркое солнце. Как и в прежние дни, улица была заполнена людьми, и вдоль обочины сплошным рядом стояли фургоны с телевизионщиками и спутниковыми тарелками. Мне показалось, что я попала на площадь в день суда над О’Джей Симпсоном. Собравшаяся вокруг толпа была так же раздражена и взбудоражена, а в воздухе носилось ощущение скандала. Очевидно, мой процесс не был таким уж выдающимся событием, чтобы включать его в мировые сводки новостей, но на фоне котировок акций или местных выборов я вполне могла сойти за хит сезона.

Пресса накинулась на нас, как гончие на зайца. Микки уже приготовил заявление, но ему не дали его озвучить.

— Мистер Шерман, как долго продлится совещание присяжных?

— Не знаю, но я уверен, что в любом случае с лейтенанта Боксер снимут все обвинения.

— Лейтенант Боксер, если присяжные проголосуют против вас…

— Это очень маловероятно, — вмешалась Юки.

— Мисс Кастеллано, вы впервые выступаете в таком громком деле. Как, по-вашему, вы хорошо справились?

В пятнадцати шагах от нас такая же толпа окружила Мейсона Бройлза, его помощников и их клиентов. Камеры снимали, как сиделка поднимает Сэма Кэйбота на деревянный трап и завозит его в фургон. Репортеры кинулись к ним, забрасывая вопросами Сэма и отмахиваясь от его отца, который пытался защитить мальчика.

Я заметила в толпе Клэр. Она с трудом проталкивалась ко мне сквозь плотный строй зевак. Глядя на нее, я не обратила внимания, что у Микки звонит мобильник. Его рука легла мне на плечо. Лицо Шермана стало серым.

— Есть новости от судебного секретаря, — прошептал он мне в ухо. — У присяжных появилась пара вопросов.

Мы начали пробиваться сквозь толпу, прокладывая путь к машине Микки. Юки и я сели на заднее сиденье, а Шерман занял место рядом с водителем.

— Что они желают узнать? — спросила Юки, как только захлопнулась дверь.

Автомобиль медленно тронулся по улице, направляясь к Редвуд-стрит.

— Присяжные просили уточнить, сколько алкоголя было в крови Линдси, — промолвил Микки.

— О Господи, — простонала Юки. — Неужели они на это клюнули?

— А еще? — насторожилась я. — Ты говорил про пару вопросов.

Микки заколебался. Ему явно не хотелось отвечать, но деться было некуда.

— Они спросили, есть ли какие-нибудь ограничения по сумме, которую следует взыскать с ответчицы.

Мне показалось, что на меня обрушился чудовищный удар. В животе все перевернулось, а к горлу подкатила желчь. Я не раз воображала, что со мной будет в случае поражения в суде: скучная работа в частном секторе, чтение книжек на песчаном пляже… Но я не ожидала, что само известие об этом поразит, мня как гром. Юки пробормотала:

— Господи, это моя вина. Не надо было говорить: «Признайте ее виновной в том, что она хороший коп». Что за дурацкая идея! Мне представлялось, что это ловкий ход, но я ошиблась.

— Ты отлично справилась, — глухо произнесла я. — Твое выступление тут ни при чем.

Я съежилась в углу, обхватив себя за плечи и опустив голову. Шерман и Юки продолжали беседовать. Микки пытался уверить ее в том, что не все потеряно, но его голос хрипел у меня в ушах, как заезженная пластинка.

Все, что я могла, это мысленно повторять одну фразу: «Как же так? Как же так?»

Когда я снова сосредоточилась на их разговоре, Шерман объяснял что-то Юки:

— Судья передала им справку из больницы и записи, сделанные приемной медсестрой. Насчет ограничений суммы сказала, что они могут не беспокоиться. Это ее прерогатива, и она сама вынесет решение.

Микки устало провел ладонью по лицу.

— Юки, ты проделала отличную работу, я серьезно. Не верю, что присяжные купились на штучки Бройлза, — пробормотал он. — Просто невероятно. Мы сделали все, что сумели.

У Кастеллано зазвонил телефон.

— Присяжные вернулись в зал, — сообщила она. — Они готовы огласить вердикт.

Я похолодела. Слово «вердикт» всплыло у меня перед глазами, и я впилась в него взглядом, надеясь найти что-нибудь обнадеживающее в каждой букве. Еще во время учебы в университете нам объяснили, что «вердикт» происходит от латинского «говорить правду». Но станет ли он правдой, на сей раз? По крайней мере, все в городе подумают именно так.