Харлан Кобен - Чаща

Боялась.

Светила луна. В лесу от лунного света все меняет цвет. И привычное становится чуждым и незнакомым.

И когда я наконец нашла П., то увидела на его рубашке пятно странного цвета. Поначалу не могла понять, что это. Пятно совсем не выглядело алым. Отливало синим. Он посмотрел на меня круглыми глазами.

— Мы должны уйти, — сказал он. — И никому не говорить, что мы здесь были…

Вот так. Люси дважды прочитала текст. Потом положила листки на стол. Лонни наблюдал за ней.

— Итак, как я понимаю, рассказчица — это ты?

— Что?

— Я пытался сложить два и два, Люси, и сумел найти только одно объяснение. Девушка в этой истории — ты. Кто-то пишет о тебе.

— Это нелепо, — отмахнулась она.

— Перестань, Люси. В этой кипе сочинений у нас есть истории инцеста, мимо которых трудно пройти. Но этих девочек мы не разыскиваем. А вот рассказ о криках в лесу зацепил тебя.

— Не говори ерунды, Лонни.

Он покачал головой.

— Извини, милая, я так не могу. Даже если бы ты не была суперзвездой и мне не хотелось залезть тебе под юбку…

Одергивать его она не стала. Он продолжил:

— Я бы хотел помочь.

— Ты не сможешь.

— Но я знаю больше, чем ты думаешь.

Люси посмотрела на него.

— О чем ты говоришь?

— Ты… не будешь злиться на меня?

Она ждала продолжения.

— Я провел небольшое расследование.

Все внутри у Люси сжалось, но лицо осталось бесстрастным.

— Голд не твоя настоящая фамилия. Ты ее сменила.

— Как ты это узнал?

— Да ладно, Люси. Ты понимаешь, что в эпоху компьютеров это пара пустяков.

Она промолчала.

— Что-то в сочинении показалось мне неуловимо знакомым, — продолжил Лонни. — Насчет летнего лагеря. Я вспомнил историю с Летним Живодером. И вновь покопался в компьютере. — Он победоносно улыбнулся. — Тебе следовало остаться блондинкой.

— Это был тяжелый период в моей жизни.

— Могу себе представить.

— Вот почему я сменила фамилию.

— Да, понимаю. На твою семью столько свалилось. Ты хотела начать все с чистого листа.

— Именно так.

— А теперь по непонятной причине прошлое вернулось.

Она кивнула.

— Почему? — спросил Лонни.

— Не знаю.

— Я хочу помочь.

— Как я тебе и сказала, не знаю как.

— Могу я кое о чем тебя спросить?

Она молча пожала плечами.

— Ты знаешь, несколькими годами раньше на канале «Дискавери» прошла специальная передача, посвященная тем убийствам.

— Мне это известно, — кивнула Люси.

— Но там не упоминали о том, что ты была в лесу той ночью.

Люси промолчала.

— А на самом деле?

— Я не могу об этом говорить.

— А кто такой П.? Пол Коупленд, да? Ты знаешь, он сейчас прокурор округа или что-то в этом роде.

Она покачала головой.

— Ты не хочешь упростить мне работу.

Она не открывала рта.

— Ладно. — Он встал. — Я все равно помогу тебе.

— Как?

— Сильвия Поттер.

— При чем тут она?

— Я ее разговорю.

— И каким же образом?

Лонни направился к двери.

— Есть способы.

По пути к индийскому ресторану я заехал на кладбище, где похоронили Джейн.

Не знаю почему. На могиле я бывал не часто — может, раза три в году. Я никогда не чувствовал там присутствия моей жены. Место выбирали ее родители. «Для них это много значит», — пояснила мне Джейн на смертном одре. И действительно, значило. Отвлекало их, особенно мать, давало возможность ощутить, что они делают нечто полезное.

Меня же это особенно не заботило. Я не верил, что Джейн умрет, даже когда ей стало совсем плохо. Все равно надеялся, что она как-нибудь выкарабкается. И для меня смерть — это смерть. Финал, окончательный и бесповоротный, после которого уже ничего нет, предельная черта. Красивые гробы, ухоженные кладбища, даже очень ухоженные, как кладбище, где покоилась Джейн, ничего не меняли.

Я оставил автомобиль на стоянке и по дорожке направился к могиле. Увидел на ней свежие цветы. Мы, иудеи, такого не делаем. Кладем камешки. Мне это нравится, хотя и не знаю почему. Цветы, живые и яркие, лежали на темно-сером граните, а моя жена, моя прекрасная Джейн, гнила шестью футами ниже этих только что срезанных лилий. Мне такой контраст представлялся жестокой насмешкой.

Я сел на бетонную скамеечку. В конце все было ужасно. Джейн страдала. Я наблюдал. Во всяком случае, какое-то время. За моей женой ухаживали круглосуточно (она хотела умереть дома), но я видел, как она теряла вес, ощущал запахи, слышал ее стоны. Вот их я запомнил лучше всего и до сих пор иногда слышу во сне — хриплые, протяжные. Продолжалось все это не один месяц, я старался быть сильным, но не мог сравниться силой с Джейн, и она это знала.