Петра Хаммесфар - Сестра

Роберт его спрятал, но мне не понадобилось много времени, чтобы его найти. Но я не забрала его снова. Я думала, что достаточно того, что, в случае необходимости, я знаю, где он лежит.

Теперь я себя спрашивала, знала ли Изабель тоже об этом. Маленький калибр, никакого выходного отверстия. Я была уверена, что знаю, из какого оружия был застрелен Роберт. Выкинула ли Изабель кольт, или у нее хватило дерзости положить его обратно, на место? Вероятно, нет. Настолько глупой она быть не могла. Если бы оружие нашли в доме, оставался только лишь маленький шаг к убийце.

Половину ночи я провела за тем, что представляла, как Роберт лежал сейчас в морозильной камере в институте судебной медицины. А она лежала в теплой постели, которую он с ней раньше делил. Я обдумывала, как мне себя вести, когда полиция придет с дальнейшими вопросами. Высказать открыто мое подозрение? Что значит подозрение? Мою уверенность!

Нет! Изабель была только моим делом. Я не хотела смотреть, как ее увезут. Я не хотела слышать, как судья приговорит ее к паре смехотворных лет заключения. Это было слишком дешево. Так что я промолчала, ни словом не упомянула, что незадолго до своей смерти, Роберт еще раз был у меня и потом поднялся наверх. И не один, попрошу заметить, не один!

Поначалу Волберт был мил и неназойлив. Несмотря на то, что он задавал уйму вопросов, он не казался ни любопытным, ни надоедливым, а только лишь старательным. Друг и помощник в несчастье, которого не заботило то, что другие могли ему нашептать. Что изменилось, однако, как раз тогда, когда я начала считать его порядочным человеком.

«У вас была ночью ссора с вашим братом». Это уже не было вопросом. Это было установленным фактом.

«Я не могу припомнить никакой ссоры», — сказала я.

О чем я помнила, однако, не играло уже никакой роли. То время, которое я, со сбивчивыми мыслями и страшными представлениями, бесполезно потратила впустую, Изабель и Йонас, напротив, использовали основательно, чтобы содействовать работе полиции. То, что потом произносил Волберт, было уже только констатацией, и от меня он хотел только ее подтверждения.

В последнее время у вас часто происходили стычки с вашим братом! В ночь на пятницу вы принимали алкоголь, и ваш брат дал вам, дополнительно, сильный медикамент против ваших болей! Могло ли быть, что эта комбинация является причиной вашего провала в памяти? Частые ли у вас затруднения с вашей памятью в последнее время?

Нет, проклятье! Возможно, то тут, то там и не хватало нескольких часов. Допустим, что последние полчаса с Робертом тоже сюда принадлежали. Но мы не ссорились. Мы вообще никогда не ссорились.

В то время, пока Волберт продолжал со своими вопросами, которые таковыми не являлись, его ученик слонялся по моему Ателье. Сначала он стоял перед одним из окон, смотрел в сад и бормотал что-то, про прекрасный вид. Потом его потянуло к столу, где лежали мои инструменты.

В течение десяти лет лежали они там, не использованные, до последнего резца. После несчастного случая я не могла больше работать. Ваяние только с одной рукой, невозможно. Пробовать — я пробовала, но когда-то должна была капитулировать.

Последняя скульптура, над которой я работала, стояла в углу помещения. Она была высотой в человеческий рост, покрытая покрывалом. Моя последняя работа, и моя лучшая. Последняя работа — всегда самая лучшая, пока она не закончена полностью. Я хотела назвать ее Циклопом, хотя она и не обнаруживала большого сходства с одноглазым великаном из греческой саги.

Позже это вернулось злым предзнаменованием. Позже, это я была циклопом. Я только надеялась, что любопытный мальчишка не стянет покрывало и не начнет, при этом, задавать мне глупые вопросы.

Мы праздновали, тогда, вступление во владение частью «Сезанна» — Роберт, Марлиз, Олаф Вехтер и я. Олаф распрощался незадолго до полуночи, сославшись на свою контору, где, на следующий день — аккуратно к девяти, его ожидали за его письменным столом.

Было очень весело, и много выпито. Мы оставались до закрытия бара и только тогда отправились домой. Роберт сидел за рулем, Марлиз рядом. Она хотела сесть сзади, но я считала, что ее место рядом с Робертом. Итак, я втиснулась на запасное сиденье, непосредственно за Марлиз. Я хотела видеть Роберта и это было бы невозможно, если б я сидела сзади него. Он был в таком хорошем настроении, кругом счастлив и доволен.

В течение вечера он выпил несколько бокалов шампанского — не так много, однако, чтобы быть неспособным вести машину. Этого было лишь достаточно, чтобы забыть о своей привычной предусмотрительности. Он стал по настоящему задорным и мы, вначале, получали от этого еще и удовольствие, чувствуя себя, с шампанским в крови, немножко, как на американских горках.