В арест Фехнера я не верила. Об этом детектив гарантированно разузнал бы и, с радостью, доложил. Но все остальное было для меня более чем потрясением.
Быть погруженной в самолет, как предмет багажа, который, иначе, только на дороге мешался. Каждый вечер быть по телефону обманутой, когда, вероятно, Изабель рядом стояла. Тут должно было у нее верное впечатление создаться.
„Я не хотел действовать за твоей спиной, Миа“, — сказал Роберт. „Я только хотел предотвратить, чтобы ты, понапрасну, тревожилась. А ты бы это делала, если бы я тебе сказал, что Иза живет с имеющим судимость мужчиной, который, в настоящее время, снова находится в заключении. Олаф считал, что с почтовыми открытками я мог бы приобрести немного свободного пространства“.
До него не доходило, что он натворил, показав этой отвратительной шлюхе и ее любовнику, что меня можно безнаказанно водить за нос.
Лично с Хорстом Фехнером, Роберт никогда не был знаком. Он видел несколько его фотографий и целую массу всего о нем слышал. В основном, естественно, от Изабель, но и в баре он услышал немного, краем уха. Неприятный субъект, жестокий и заурядный, но, при этом — вполне привлекательный, именно такой тип, который производит определенное впечатление на молодых женщин, считал Роберт.
„Она поняла слишком поздно, с кем связалась. И у нее не было сил и мужества с ним расстаться. Долгие годы он был единственным, кто, в известном смысле, о ней заботился. Она чувствовала себя зависимой и обязанной. Ты не должна упускать из виду, насколько она еще молода, Миа. У нее же еще никогда не было шанса развить чувство собственного достоинства“.
Изабель все время подчеркивала, что она хочет уйти от Хорста Фехнера и всегда боялась его реакции. Он будто бы ей угрожал, исполосовать ее хорошенькое личико, переломать ей все кости и выбить все зубы, если она осмелится упаковать чемодан.
Роберт ей, конечно, верил. Она, наверное, нередко показывала ему свои травмы.
„Он ее неоднократно избивал“, — сказал он. „Не только руками и ногами. Меня тошнило, когда я видел ее раны“.
И, что и не могло быть иначе, Роберт чувствовал себя обязанным помочь этому бедному, достойному сожаления существу. Его не интересовало, как оценивал Изабель детектив. Он называл это слабоумием.
„Миа, я люблю ее“, — сказал он. „Я люблю ее больше, чем мог бы тебе это разъяснить. И я знаю ее долго и достаточно хорошо, чтобы знать, что она меня тоже любит. В начале, возможно, это была только благодарность с ее стороны. Но теперь это больше, много больше. Я понимаю, что у тебя есть сомнения, но, пожалуйста, предоставь ей, все же, один шанс. Сделай это ради меня“.
Он потребовал от меня, чтобы я немедленно прекратила слежку за ней, в противном случае, он должен серьезно принять во внимание поиски дома, где он сможет, в покое, жить с Изабель.
„Если этот детектив должен еще что-то получить, заплати ему, — сказал он, — и скажи, что на том заказ выполнен. Мы не интересуемся тем, где сейчас находится Хорст Фехнер, с кем он встречается и как проводит время. Если ты не будешь этого придерживаться, Миа, если ты новые открытия преподнесешь, тогда я ухожу, даже если я вынужден буду временно в отель переселиться“.
Я себя чувствовала такой беспомощной, днями еще после этого разговора была, как парализована, и в таком отчаянии, что не могла ухватить ни одной ясной мысли. Я не могла даже на мою еженедельную встречу с Пилем явиться вовремя. Вместо этого я отправилась к Олафу Вехтеру, делать ему упреки. Он еще и оправдывал свое поведение, даже не пытаясь, поначалу отрицать, что он подбил Роберта на это мошенничество.
„Было самое время“, — сказал он. — „Таким образом он мог, по крайней мере, разобраться в своих чувствах к Изе. Эти четыре недели дали ему достаточно мужества, чтобы суметь, в конце концов, тебе противостоять. То, что ты сумеешь найти в супе волос, он знал так же хорошо, как и я. Но он этому, слава Богу, не поддался, по крайней мере, до сих пор. А чтобы это так и оставалось, действительно наилучшим решением будет, если он переедет в отель и поищет для себя с Изой дом“.
Олаф не хотел ничего слышать о Хорсте Фехнере. Роберт кое-что рассказал, и ему этого было достаточно. Он не бросил ни взгляда на отчеты детектива, а только отмахнулся, когда я положила их ему на стол.
За две недели до свадьбы Изабель переехала к нам. Это было моим предложением. Таким образом, я хотела показать Роберту, что у него не было причин меня покидать. И еще я думала, что смогу ее контролировать, если она будет находиться неподалеку.
Читать дальше